Где Бог, когда я страдаю

Вы живете в мире, где темно, уютно и безопасно. Теплая жидкость окружает вас со всех сторон. Вы ничего не Делаете сами. Вас автоматически кормят. Вы постоянно слышите, как убаюкивающе бьется сердце какого-то большого существа, защищающего вас. Вся ваша жизнь — ожидание. Чего ждать, вы сами еще не знаете, но любая перемена кажется вам страшной. Вокруг нет никаких острых предметов, нет боли, нет опасности. Тихое и мирное существование.

И вот наступает день, когда вы чувствуете первые потуги. Стены вокруг вас сужаются, как будто бы толкают куда-то. Прежние мягкие стены теперь вдруг стали резко сокращаться, пропихивая вас куда-то вниз. Тело сложилось пополам, руки и ноги, кажется, вывернулись наизнанку. Вы падаете куда-то вниз головой. Впервые вы чувствуете боль. Кругом все бурлит, давление становится просто невыносимым. Голова совсем сплюснута, вас толкают все сильнее и сильнее по какому-то темному тоннелю. Жуткая боль. Шум. Давление. Болит все тело. Вы слышите, как кто-то кричит, и в этот момент вас окутывает страх. Все — миру пришел конец. Вдруг впереди вы видите отверстие и ослепительно яркий свет. Чьи-то холодные грубые руки хватают вас, вытягивают наружу и подвешивают вверх ногами. Болезненный шлепок. Ууууааааааааааа!

Поздравляем, вы только что родились.

Смерть — почти то же самое. На этом конце тоннеля все кажется нам страшным. Внутри тоннеля какая-то неизвестная сила тянет нас вперед в неизвестность. Вряд ли кому-то не терпится все это увидеть. Нам страшно. Там все — боль, тьма ... неизвестность.

Но за всей этой болью — совершенно иной мир. Когда мы после смерти очнемся там, от боли и слез останется одно лишь воспоминание.

Вы думаете, что иногда Бог не слышит вас? Что ваш плач и мольба идут в никуда? Бог не глухой. Он скорбит вместе с вами. Ведь как-никак Его Сын умер здесь.

Пусть история сделает свое дело. Пускай оркестр доиграет последнюю грустную ноту перед тем, как начать играть марш. Как сказал Павел: «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих...Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только [она], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Римл. 8:18-19; 22-23).

Если мы оглянемся назад на ту крупицу вечности, которую называем историей нашей планеты, нас поразит не важность ее, а ее незначительность. Глядя на Землю, к примеру, туманности Андромеды, все покажется столь малым, что взрыв всей нашей солнечной системы будет выглядеть там не ярче зажженной и погасшей где-то вдалеке спички. И ради этой самой спички Бог пожертвовал Собой!

Боль можно рассматривать, по определению Беркоуве-ра, как великое «предчувствие» вечности. Она напоминает о том, кто мы есть сейчас, и пробуждает в нас стремление стать такими, какими мы будем там, на небесах. Я с полной уверенностью считаю, что настанет тот день, когда каждый синяк, каждая больная лейкемией клетка, весь стыд, страх, боль и отчаяние отступят навсегда, а те бесчисленные минуты, прожитые в надежде и вере, будут щедро вознаграждены.

Находясь на пике страданий, Иов сказал:

«О, если бы записаны были слова мои!Если бы начертаны были они в книге,резцом железным с оловом, — на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из прах распадающуюся кожу мою сию; и я во плоти моей узрю Бога.Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце мое в груди моей!» (Иов 19:23-27)

Где Бог, когда я страдаю?

Большую часть жизни я разделял взгляды тех, кто гневался на Бога, когда Он допускал боль. Страдание сдавливало меня все сильней. Я не находил этому отравленному миру никакого рационального объяснения.

Встречаясь с людьми, чья боль во много крат превосходила мою собственную, я был поражен воздействию, которое она на них оказывала. Страдание усиливало веру одних и приводило к агностицизму других. Встречаясь, в частности, с больными проказой, я пришел к выводу, что у боли есть своя скрытая ценность.

Проблема боли будет решена лишь тогда, когда Бог придет и возродит всю землю. Я твердо верю и надеюсь на это. Если бы я искренне не верил в то, что Бог — великий Целитель, а не садист, и что Он, как сказал Джордж Мак-дональд, «чувствует в Себе мучительное присутствие каждого нерва, которому нет покоя», я бы бросил всякие попытки найти ключ к разгадке тайны страданий.