Читаем Георгий Ярцев. Я плоть от плоти спартаковец полностью

Самые яркие воспоминания как раз не от игры в ЦСКА, – потому что играть, по сути, не довелось, – а именно от общения с легендарными мастерами и замечательными людьми. Ни тени надменности, зазнайства, высокомерия у великих игроков. Такое не забывается, остается на всю жизнь. Кстати, тот единственный в составе армейцев матч в Ереване, столь печально оборвавшийся, не позволил мне в 78-м взять приз «лучшему дебютанту высшей лиги». Дотошные статистики обнаружили, что в 70-м я уже дебютировал за ЦСКА в классе сильнейших. Все равно горжусь той игрой в знаменитой команде.

<p>«Мама, я женюсь!»</p>

Мне нравился Смоленск. Там жилье, учеба в институте. Кстати, почти год провел с так называемой «сухой грелкой», чтобы хоть как-то привести в порядок колено. А вылечил его мне простой смоленский ординатор, вот так-то. Вопрос очень серьезно стоял: либо буду играть, либо… Дело в том, что никогда не слыл уж очень сильным, накачанным спортсменом. И потому уверенности в том, что непременно заиграю после травмы, конечно, не излучал. Может быть, никогда и не покидал бы Смоленск, если не пертурбации с тренерами. Стали случайные люди приходить. Словом, в «Искре» меня многое перестало устраивать.

«Мама, я женюсь!» – сообщал в письме близкому человеку. Мамочка ответила: приезжай домой, поговорим, все обсудим. Вырвался на пару-тройку деньков в Кострому. Мудрые мои родители не возражали против женитьбы. Более того, отец с мамой, пока я находился с «Искрой» на сборах, подъехали в Смоленск, плановый ремонт сделали в моей однокомнатной квартирке. И к возвращению со сборов будущее семейное гнездышко оборудовали замечательно. Кстати, к некоторым маминым советам прислушивался вплоть до ее глубокой старости, она всегда подсказывала что-то дельное, человеческое, мудрое, доброе. Мои родители, как водится, познакомились с родителями Любы и приняли ее безоговорочно, очень им понравилась.

Люба, к слову, многим маму мою напоминает. Поступками, манерой поведения. И супруга не столько настаивает на чем-то, сколько советует. Правда, в отношении моих сестер та же мама держала себя немножко строже. Видимо, понимала, чувствовала, что девчонки все-таки несколько другой народ.

Между прочим, я весьма непритязателен в плане быта. Достаточно рано начал профессионально играть в футбол, учась еще в медицинском училище. Будучи юношей, мог не вернуться в Никольское, где жила семья. Не потому, что там плохо, напротив. Семья-то многодетная, условия действительно стесненные. Чтобы как-то разгрузить всех, оставался в общежитии. Приезжал домой в основном на выходные – пообщаться с родителями, сестрами. Словом, могу как в президентском номере разместиться, так и в неказистой комнатушке – проблем никаких. Потому обустраивать свою «однушку» в Смоленске, где намеревался жить с Любой, особо не рвался. Но родители сделали все за меня. До сих пор благодарю их за ту заботу.

В 71-м году свадьбу сыграли в ресторане «Смоленск». Любина мама, Нина Дмитриевна, как раз трудилась в этом ресторане, всем нам было по-семейному уютно, тепло. Отец моей жены – Иван Михайлович работал на фабрике начальником цеха. Смоленск стал поистине родным городом, опека Любиных родителей, живших недалеко от нас, – всеобъемлющей, полной. Поздравляли нас с бракосочетанием и друзья детства, юности, их уже, откровенно говоря, мало осталось, уходят люди.

Земляки-костромичи, безусловно, помнят меня, иногда приглашают в родной город с командой ветеранов столичного «Спартака». Руководители Костромы, области неизменно присутствуют на подобных встречах, отмечают мой вклад в победы «Спартака» костромского.

<p>Письма любви</p>

С особой теплотой вспоминаю нашу переписку еще до свадьбы. Томительные часы, дни, даже месяцы до заветных наших встреч казались тогда нескончаемыми. А какими сладостными были эти встречи! Но до них, повторюсь, надо было дожить. Ведь в силу моей профессии футболиста нам приходилось часто разлучаться. Матчи, разъезды, спортивные сборы отнимали, разумеется, кучу времени. И на общение с любимой девушкой оставались подчас какие-то крохи – минуты, часы, редкий случай – деньки.

Поэтому, конечно, эпистолярный жанр, то есть письма, даже телеграммы, имели место. Может быть, юным болельщикам, и не только им, будет небезынтересно почитать некоторые выдержки из тех наших писем. Они проникнуты высоким чувством, непередаваемой теплотой, глубокой привязанностью, неподдельной искренностью. Это ведь культура общения, ее искусству стоит поучиться тем же нынешним молодым людям.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии