Герой высшего качества

Брошенное ею заклинание вызвало у Егора ощущение, что его рассматривают через увеличительное стекло, он почувствовал себя крошечным, не больше мошки, а рядом почти увидел огромный глаз, отделенный линзой размером с Красную площадь. Но продлилось все это недолго, и он обнаружил, что валяется на том же месте, боевитые кролики никуда не делись, зато их рыжая повелительница выглядит мрачнее градовой тучи.

— И этот не соврал, — буркнула она. — Что за день такой? Сплошь честные попадаются!

Ведьма сделала движение рукой, точно бросила в воздух щепотку песка, и зверьки, прижимавшие к земле Егора и его спутников, принялись сигать в стороны, разбегаться по зарослям. Обнажился Бешеный Соня, красный и мрачный, весь покрытый клочьями шерсти, поднялся с земли Ганди-Ла, столь же воодушевленно-любопытный, как и до встречи с Ольхой, но несколько помятый.

— Ну, ваще… — сказал Егор, садясь и ощупывая синяки, оставшиеся после падения. — Грабежом промышляешь?

— Жить как-то надо, — ответила ведьма. — В этом мире, где феминизм еще не изобрели, умной и эмансипированной женщине приходится непросто. Либо сдаться на вашу мужскую милость и всю жизнь провести дома, рожая детей и следя за хозяйством, либо бороться за свое место под солнцем!

У Егора возникло четкое ощущение, что до открытия феминизма Нифигляндии осталось совсем немного.

— А почему Бредная? — спросил он, поднимаясь на ноги.

— А потому что тому, кто попал ко мне в руки, остается только бредить о пощаде! — Ольха оглядела Грачева с ног до головы, и на лице ее, весьма симпатичном, стоит признать, возникло озадаченное выражение. — Да ты еще мельче, чем мне показалось. Честно говоря, выглядишь ты героем второго или даже третьего сорта.

— Герой не может быть второго сорта! — гордо воскликнул Аладдин, но его никто не услышал, кроме Егора, а тому эти слова послужили слабым утешением. Всегда неприятно, когда тебе дают низкую оценку, и вдвойне неприятно, если ее выставляет красивая девушка.

— Ну… я всего четвертый день геройствую, — признался он. — До этого другим занимался.

— А, то есть ты хочешь сказать, что тебе выдержки не хватает, как вину? — ведьма ехидно заулыбалась. — Ну да, если тебя лет на тридцать запереть в бочке в темном подвале, то либо ты помрешь, либо Трех Пальцев прикончит кто-нибудь другой, либо ты станешь таким же здоровяком, как твой приятель с дубиной.

Егор ревниво покосился на Бешеного Соню, отряхивавшегося от кроличьей шерсти и время от времени громогласно чихавшего.

— Но речь не о том, — продолжила рыжая ведьма, и в голосе ее неожиданно появились просительные нотки. — Мне бы очень хотелось, чтобы о сегодняшней встрече со мной вы никому не рассказывали.

— Почему? — влез Ганди-Ла, которому, как прирожденному исследователю, было дело абсолютно до всего.

Ольха сморщилась так, словно у нее разболелся зуб, а то и два одновременно:

— А потому, что любой шаг героя и его спутников будет зафиксирован разными менестрелями, сказителями, акынами, трубадурами, а их песенки и былины разойдутся по всей Нифигляндии. И вряд ли я там буду выглядеть так, как мне хотелось бы выглядеть, — она гордо прищурилась. — Знаю я этих «волшебников слова», грошовых лгунов с большой дороги. Прознают, что у меня случилось небольшое столкновение с героем, и изобразят старой, уродливой теткой, обязательно с волосатой бородавкой на носу, а кроликов моих превратят в свирепых волков… Ведь вы никому не скажете, а?

— Ну, мы подумаем… — проснувшаяся впервые в жизни интуиция подсказала Егору, что соглашаться сразу нельзя.

— Денег я вам не дам, а вот съестным готова поделиться, — предложила ведьма. — Рожи у вас больно голодные.

— Зайчатиной? — Бешеный Соня облизнулся.

— Медвежатиной. Мои серые ребятишки позавчера топтыгина задрали. — Ольха щелкнула пальцами, и к ней подскочили два кролика, на спинах которых были закреплены кожаные мешки. — Ну что, по рукам?

— По рукам, — милостиво кивнул Егор.

У него возникла мысль позвать эту рыжую с собой, на бой против Сил Зла, но следом за ней явилась другая, более рациональная — если Ольха Бредная отправится с ними в поход, то она этот поход и возглавит.

Главный заклинательный покой Серого замка размещался в донжоне, причем на верхнем этаже, и выше находилась только дозорная площадка. Это было против всех злодейских канонов, но по сравнению с остальными нарушениями выглядело такой мелочью, что даже самые замшелые приспешники, привыкшие к темным подвалам, лишь уныло вздыхали.

А Ольвхоретан Пердигийский Младший был очень доволен: много света и простора, и в любой момент можно выйти, подышать свежим воздухом — сюда, на высоту тридцати с лишком метров, не поднимались запахи, в изобилии копившиеся внутри замковых стен.