Гитлер на тысячу лет

Вспоминать об этой попытке самоубийства не принято. Но за десять лет до того, как покончить с собой в Берлине, вместе с Гитлером, Ева Браун из любви к Гитлеру попыталась впервые совершить самоубийство в Мюнхене. С учётом двух предыдущих смертей, ему было чего испугаться. Ева не умерла. Гитлер захотел узнать, было ли это настоящим самоубийством или она просто хотела произвести на него впечатление, разыграв маленькую комедию. Заключение, данное по его запросу профессором из мюнхенского университета, категорически гласило, что от смерти Еву спасли всего несколько миллиметров. Она действительно была влюблена в него до конца, она, предпочетшая умереть, чем быть лишенной возможности принести себя в дар своему возлюбленному. Именно тогда Ева Браун вошла в жизнь Гитлера. Но её присутствие в его жизни было скромным. Их никогда не видели наедине. Её приглашали в Берхтесгаден, но всегда в компании других молодых женщин, работавших у Фюрера. Они сидели на освещённой солнцем террасе, выходящей на серые, голубые и белые Альпы, и не было в мире дружбы — а это была прежде всего дружба — более сдержанной, чем эта любовь. Все истории о детях Гитлера — чистая фантазия. Гитлер обожал детей, он любил возиться с ними на своей террасе. Но никогда у него не было детей — ни от Евы, ни от других женщин. Женщины были для него не более, чем проблеском красоты, освещавшим тяготы его политической деятельности, составлявшей для него смысл жизни. Но женские лица, на которые падал его взгляд, каждый раз омрачала смертельная тень.

История с револьверными выстрелами на этом не закончилась. Очередная женская бомба взорвалась под балконом Гитлера в первый день Второй мировой войны. На этот раз покончить жизнь самоубийством попыталась одна англичанка. Это была чудесная девушка. Я хорошо знал её и восхищался ей, как и её сестрами, одна из которых была женой Освальда Мосли, вождя английских фашистов. Все он были красивы, Но Юнити — Юнити Митфорд — была подобна греческой богине, стройная, светловолосая, она была живым воплощением совершенного германского типа. Она надеялась, что вместе с Гитлером, они станут воплощением англо-германского союза, о котором всегда мечтал Гитлер, и о котором он говорил буквально за несколько дней до своей смерти. Она повсюду следовала за Гитлером. Преображённая, сияющая она стояла среди толпы, через которую он проходил, направляясь к трибуне. И каждый раз при виде её легкая улыбка на краткий миг освещала суровое лицо Гитлера. Но и только. Гитлер любовался её прекрасным лицом и совершенным телом, что особенно было заметно в доме Вагнера в Байрете, но этим и ограничивалась вся идиллия. Гитлер был тогда накануне войны и вряд ли отливающие золотом волосы прекрасной Юнити могли стать единственным предметом его забот.

Но для Юнити Гитлер был всем. Когда 3 сентября 1939 г. началась война с Англией, Юнити, поняв, что её любовь разбилась, перебралась через розовые кусты, цветущие под окнами кабинета Фюрера и вытащила револьвер из своей сумочки. Она получила тяжёлое пулевое ранение в голову, но осталась в живых. И тогда произошло нечто совершенно необычное. После того, как лучшие хирурги Райха, которым он доверил её жизнь (несмотря на разгар войны в Польше, он каждый день посылал ей розы), спасли её, он организовал её возвращение в Великобританию. На дворе уже стояла зима 1939–1940 гг., когда все основные страны континента включились в конфликт. Но Гитлер позаботился о том, чтобы раненную перевезли на специальном поезде не только через Швейцарию, но и через всю французскую территорию, вплоть до Дюнкерка, откуда на корабле в сопровождении выделенных для защиты самолетов Люфтваффе её доставили к берегам родины. Но это не помогло. Юнити, опустошённая горем, прожила только до конца войны. После того, как 30 апреля 1945 г. труп Гитлера сгорел в языках пламени в саду Канцелярии, она также позволила себе умереть.

Итак, с 1939 г. рядом с Гитлером оставалась только Ева. Её роль в его жизни до самого конца оставалась более чем скромной. Я говорю об этом, так как в это время я провёл почти целую неделю рядом с Гитлером в его генеральной Ставке. Ева Браун не появлялась там никогда. Впрочем, и ни одна другая женщина не удостоилась его близости на протяжении этих четырёх лет войны, которые он провёл затворником. Ева писала ему письма. Она звонила ему вечером, около десяти часов. Этим и ограничивалась их неторопливая любовь, сколь романтичная, столь и сдержанная. Только в конце войны она завершилась грандиозным финалом. Когда Ева поняла, что всё рушится, что человек, которого она любит больше всего, стоит на пороге гибели, она срочно на самолёте отправилась в пылающий Берлин, чтобы умереть рядом с ним.