Гитлер. Неотвратимость судьбы

— Скоро всему будет конец, — ответил Герман. — Бросай фюрера и уходи! Через час будет поздно! Я буду пробиваться к Гиммлеру!

— Герман, — неприятно пораженная предложением родственника, — воскликнула Ева, — немедленно возвращайся в бункер! Иначе фюрер будет считать тебя предателем! Он очень хотел с тобой поговорить…

Фегеляйн не ответил, и Ева услышала в трубке короткие гудки. Дабы лишний раз не расстраивать фюрера, Ева решила ничего не говорить ему о предательстве близкого ей человека, однако Гитлер и без нее узнал об этом телефонном разговоре от отдела прослушивания. И, конечно же, пришел в ярость. Высказав все, что он думал о свояке Евы, он приказал арестовать его и доставить его в бункер.

Еще через полчаса в угольном бункере заметили какого-то подозрительного человека, одетого в домашние туфли, кожаное пальто и спортивную шапку. Его задержали. Им оказался генерал Фегеляйн. Пытаясь нагнать на задержавших его эсэсовцев страх, он заявил, что выполняет важный приказ и лучше им оставить его в покое. Однако угроза не подействовала, и генерал был доставлен к начальнику обороны правительственного квартала бригаденфю-реру СС Монке. Понимая, что отпираться бесполезно, Фегеляйн сознался в том, что только что вытащил свой портфель из помещения и спрятал за угольным бункером.

В портфеле находились документы о государственной измене Гиммлера и самого генерала, на которых основывалось агентство Рейтер в своем сообщении. В комнате Фегеляйна был произведен повторный обыск. В нескольких огромных чемоданах эсэсовцы обнаружили 217 серебряных приборов, дамские часы с бриллиантами, принадлежавшие Еве Браун, три дорогих хронометра, две пары золотых запонок с бриллиантами, несколько браслетов и свыше 100 с лишним тысяч швейцарских франков.

Когда всего через час Фегеляйна привели к Гитлеру, он мало чем напоминал совсем еще недавно всемогущего генерала СС, который унижал всякого, кто стоял ниже его, и при каждом случае хвалился близким родством с фюрером. По сути дела перед фюрером стоял живой труп с бледным лицом и выпученными от страха глазами.

Гитлер созвал военный трибунал, который за несколько минут рассмотрел дело об измене и приговорил Фегеляйна к смертной казни. Приговор был направлен Гитлеру, который не спешил его подписывать. Как-никак, а речь шла о фронтовике и муже сестры Евы.

— А может быть, — взглянул он на Еву, — отправить его на фронт?

— Нет, — покачала она головой. — Этот человек собирался сдать нас нашим врагам, и я не желаю считаться ни с какими родственными связями!

Гитлер удовлетворенно кивнул и подписал приговор военного трибунала. Еще через несколько минут генерал был расстрелян в саду Имперской канцелярии.

Хотя всю эту историю поведал свидетель последних дней и личный водитель Гитлера, она все же выглядит неправдоподобной. Не совсем понятно, зачем Фегеляйн, который хотел отправить важные документы, касавшиеся Гиммлера и его самого, собирался передать их шоферу фюрера с просьбой тщательно спрятать, а при появлении противника уничтожить. Более того, для чего Фегеляйну надо было прятать портфель в угольном бункере, если он мог избавиться от документов в городе?

Намного правдоподобнее выглядела версия этих событий в книге Н. Ганна «Ева Браун». Да, Фегеляйна на самом деле арестовали на его квартире, а заодно и жену какого-то дипломата, с которой генерал намеревался бежать за границу. Здесь же нашли чемоданы с золотом и деньгами, И после того как Фегеляйн предстал перед Гитлером, его жалкий вид растрогал Еву, и она сказала:

— Простите его, мой фюрер, он еще так молод, а его жена ждет ребенка…

— Ладно, — махнул рукой Гитлер, — черт с ним, пусть живет… Лишите его всех званий и наград и держите под домашним арестом…

Фегеляйн облегченно вздохнул и попытался выдавить из себя слова благодарности Еве. Однако та даже слушать его не стала. Презрительно взглянув на стоявшего перед нею генерала, она сделала знак конвою увести его.

Утром 28 апреля Гитлер отправил телеграмму Кейтелю: «Я ожидаю освобождения Берлина. Что делает армия Хейнрици? Где Венк? Что с 9-й армией?».

Однако после того как 28 апреля в бункер из министерства пропаганды доставили запись сообщения агентства Рейтер, согласно которому Гиммлер вступил за спиной Гитлера в переговоры с президентом шведского Красного Креста графом Бернадоттом, чтобы установить через него контакты с западными державами, атмосфера в бункере накалилась до предела. Гитлер был настолько поражен, что в течение минуты не мог вымолвить ни слова. Затем разразился ругательствами и в конце концов заплакал:

— Никто меня не щадит, — причитал он. — Мне пришлось испытать все — разочарование, предательство… А вот теперь еще и он. Нет такой несправедливости, какую бы мне не причинили!

Фегеляйна, который, конечно же, не случайно собирался в Швейцарию, подвергли допросу с пристрастием, поскольку Гитлер и его ближайшие сподвижники уже не могли не связывать его бегство с планами Гиммлера.

— Он изменник, — заявил Гитлер Еве. — По отношению к таким мы должны быть безжалостны. Вспомни, как Чиано предал Муссолини.