Голубой горизонт

— Почему он не хочет снова меня видеть? Что я такого сделала?

Она каждый день вспоминала событие в библиотеке, в особенности когда гасли лампы и она лежала на своей кровати в дальнем конце комнаты Гертруды.

Потом как-то днем ван Риттерс вдруг явился на урок верховой езды. Луиза как раз учила девочку садиться в седло. При появлении хозяина Луиза присела в реверансе, и наученная ею Гертруда тоже, но оказалась слишком неловкой и неповоротливой и потеряла равновесие. Луиза подхватила ее и помогла удержаться на ногах. Ван Риттерс ответил на их приветствие игривым поклоном.

— Ваш преданный слуга, — сказал он.

Гертруда хихикнула.

Ван Риттерс не обращался напрямую к Луизе, а она прекрасно понимала, что не должна сама заговаривать с ним.

Потом ван Риттерс понаблюдал, как Гертруда проехала круг по тренировочному рингу. Луиза шла рядом с пони, держа поводья, а пухлое лицо Гертруды исказилось от страха.

А потом ван Риттерс ушел так же внезапно, как появился.

Прошла еще неделя. Луизу разрывали противоречивые чувства. Иногда к ней возвращалась мысль о безмерном грехе, совершенном ею. Она ведь позволила прикасаться к себе и играть с ней, к тому же сама получала удовольствие от тех чудовищных вещей, которые он творил… Ей даже начали сниться яркие сны обо всем этом, и она просыпалась в растерянности и смущении, и ее недавно набухшие груди и тайные места горели. Словно в наказание за грех, ее груди все увеличивались, пока не начали натягивать ткань блузки. Луиза пыталась их скрыть, скрещивая руки на груди, но видела, как конюхи и лакеи посматривают на них.

Ей хотелось поговорить о случившемся с Элизой, попросить совета, но ведь минхеер ван Риттерс особо предупреждал ее на этот счет… И Луиза помалкивала.

А потом вдруг Сталс сообщил ей:

— Ты перебираешься в собственную комнату. Минхеер приказал.

Луиза в изумлении уставилась на него:

— А как же Гертруда? Она не может спать одна!

— Хозяин думает, пора ей этому научиться. Ей тоже отвели новую спальню, а ты будешь в соседней. У нее будет колокольчик, чтобы позвать тебя, если ты ей понадобишься ночью.

Новые комнаты девочек находились на этаже под библиотекой и спальными апартаментами минхеера. Луиза устроила настоящую игру из их переезда, успокаивая опасения Гертруды. Они собрали всех кукол и устроили для них прием, чтобы познакомить с новым жилищем. Луиза научилась говорить разными голосами за каждую из игрушек, и этот фокус всегда заставлял Гертруду хохотать. Когда куклы по очереди рассказали Гертруде, как они рады своему новому дому, девочка оказалась окончательно убеждена.

Собственная комната Луизы была светлой и просторной. Помещение прекрасно обставили, повесили бархатные гардины, установили кровать и позолоченные стулья. На кровати лежали пуховый матрас и толстые одеяла. В комнате имелся даже мраморный камин, хотя Сталс предупредил Луизу, что она может расходовать только одну корзину угля в неделю. Но — чудо из чудес — к ее спальне примыкала маленькая туалетная комната, в которой стоял большой ящик с крышкой: под крышкой скрывалось резное сиденье и фаянсовый ночной горшок. Луиза пришла в полный восторг, когда в первую ночь забралась в постель. Казалось, ей никогда в жизни не было так тепло, как в этот вечер.

Она очнулась от глубокого сна и лежала, пытаясь понять, что ее разбудило. Похоже, время перевалило далеко за полночь, судя по темноте и тому, как затих дом. Потом она снова услышала некий звук, и ее сердце заколотилось. Это раздавались шаги, вот только доносились они из-за панели стены в дальнем конце ее комнаты. Луизу стиснул суеверный страх, она не могла ни шевельнуться, ни закричать. Потом до нее донесся тихий скрип открывавшейся двери, неведомо откуда появился призрачный свет. Одна из панелей дальней стены медленно повернулась, открываясь, и в комнату вошла смутная фигура. Некто высокий, бородатый, в бриджах и белой рубашке двигался к ее кровати…

— Луиза!

Гулкий голос странным эхом разнесся по комнате. Как раз таким голосом и должен был говорить призрак. Луиза натянула одеяло на голову и замерла, не дыша. Она слышала, как шаги приближаются к ее кровати, в щелке по краю одеяла видела неверный свет…

Шаги остановились рядом с ней, одеяло внезапно слетело с Луизы.

На этот раз она завизжала, но понимала, что проку в этом нет: за соседней дверью Гертруда уже наверняка спала глубоким сном, ее бы не разбудило даже землетрясение, а на всем этом этаже Хьюс-Брабанта никто, кроме них, не жил.

Луиза уставилась в нависшее над ней лицо, и ее охватил такой ужас, что она не узнала его даже в свете фонаря.

— Не бойся, дитя. Я не причиню тебе зла.

— Ох, минхеер…

Она бросилась ему на грудь и обняла изо всех сил в облегчении:

— Я вас приняла за привидение…

— Ну-ну, детка. — Он погладил ее волосы. — Все в порядке. Тебе нечего бояться.

Он долго обнимал ее, ожидая, пока Луиза успокоится. Потом сказал:

— Не хочу оставлять тебя здесь одну. Идем со мной.