Гуру

Сэм как можно сильнее прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать вместе с ней. Она не хотела нанести вред отцу, ей требовалось только его внимание. Чтобы он хоть раз сказал ей, что любит ее.

– Признаю, что кое-какие детали о школе в Юте я исказила. – Мать фыркнула на это признание, но Сэм проигнорировала ее. – Но все остальное, что я рассказала, было правдой. Папа в самом деле был эмоционально отстраненным. Он никогда не показывал свои чувства, а кидал мне деньги, будто бы все дело в деньгах. Мой психотерапевт говорит, что эмоциональное дистанцирование – фактор в развитии зависимости! Папа должен был хотя бы попробовать признать мою травму.

– Твой отец был человеком своего времени, – сказала Каролина, ощупывая карманы своего кардигана и доставая льняной платочек, которым она протерла глаза. – Ты серьезно думаешь, что он мне на каждом шагу признавался в любви? Конечно нет. Но его действия были красноречивее слов.

– Зачем ты его защищаешь? – Сэм вскочила на ноги и уставилась на мать испепеляющим взглядом. – Он завидовал твоему успеху. Он ненавидел твою карьеру. Он…

– Он был хорошим человеком. Он хотел… о, Сэм. Он так хотел, чтобы у тебя все сложилось по-другому. Он делал все от него зависящее. И ты это сама знаешь. И да, ты права, ему было тяжело видеть, что я работаю. Его воспитали в том духе, что мужья должны заботиться о женах, и ему казалось, что он не состоялся как мужчина, потому что я не нуждалась в его заботе. Я хотела работать.

– И он должен был тебя поддерживать в этом! – воскликнула Сэм. – Зачем ты его защищаешь?

– Он был хорошим человеком, – повторила Каролина. – И хорошим отцом.

Услышав резкий смешок Сэм, мать заорала.

– Хватит! Он обожал тебя, Саманта. Мы переехали в это богом забытое захолустье только потому, что он хотел дать тебе детство, о котором он мог только мечтать, когда сам был ребенком. Он каждый вечер звонил в ту школу, чтобы проверить, как ты поживаешь, а ты никогда не отвечала на его звонки. Ты не приезжала домой на День благодарения или Рождество. Даже открытки на день рождения мы от тебя не получали. Он настоял на том, чтобы мы годами оплачивали тебе жилье. И ту дыру в Бруклине, и ту однокомнатную квартирку в Челси…

– А все потому, что он не верил в меня! – Сэм не хотелось пользоваться деньгами отца, но по-другому она позволить себе продолжать работать в журнале не смогла бы. Уж точно не на те скудные гроши, которые ей там платили. Начало каждого месяца она встречала приступом стыда, когда родительские деньги поступали на ее счет. Постоянное напоминание об убежденности ее отца, что она не сможет стать успешной без его помощи. – Это было унизительно!

– Какая же ты избалованная! Твой отец вырос в бедности, – с нажимом произнесла мать. – У него вообще ничего не было. В Гарварде даже со стипендией он чувствовал себя белой вороной. То, как мои родители вели себя с ним, не было нам в помощь. Затаил ли он чувство обиды? Возможно. Но он решительно не хотел, чтобы ты чувствовала себя так, как ощущал себя он, Сэм. Он хотел, чтобы у тебя было все, чего ты только захочешь. Он волновался за тебя всегда. А когда… – Каролина сжала глаза, будто бы силясь воспроизвести воспоминания в памяти. – Мы ничего не слышали от тебя несколько недель. Он спать не мог, крутился и вертелся ночами напролет. «Что-то не так», – повторял он. Он решил съездить в город и проведать тебя. Твой сосед заявил, что ты не покидала квартиру несколько дней. Нейт подумал, что тебя уже не стало, он думал…

Эту историю Сэм услышала позже, на сессиях у семейного психотерапевта. Отец так сильно колошматил в дверь ее квартиры, что разбил костяшки пальцев в кровь. Запаниковав, он, крича от боли, врезал изо всех сил локтем в дверь. Дверь наполовину слетела с петель, и он вбежал внутрь, выкрикивая «Саманта! Где ты?» Он обнаружил ее в отключке на полу ванной комнаты, в одной только грязной майке и трусиках. Набрав «911» и ожидая прибытия «Скорой помощи», отец держал ее обмякшую руку и молил бога, в которого он не верил, о спасении дочери. После того как Саманте прочистили желудок, доктор сообщил родителям, что у нее произошла случайная передозировка. Ее уже не должно было быть в живых после коктейля кокаина, снотворного и оксикодона, который она заглотила. Именно в этот момент Нейт Миллер принял решение отправить Сэм на реабилитацию.

– Я не хотела, чтобы ты лечилась в клинике, – говорила сейчас Каролина, утирая глаза. – Я не хотела, чтобы кто-то думал, что моя дочь – наркоманка. Но Нейт заметил, что самое главное – ты осталась в живых. Он хотел, чтобы ты была счастлива.

– Не могу поверить, что ты в самом деле так думаешь. – Сэм скрестила руки. – Папа хотел отделаться от меня, и отправить меня в ту дерьмовую больничку «восстанавливать здоровье» было самой лучшей возможностью осуществить задуманное. Я всю жизнь гонюсь за эмоционально неприступными мужчинами, потому что в годы становления моей личности мой отец был…