Я – твой должник

– Отличная мысль, Николь, – говорит она. – Правда, дорогая.

– Держи, мам! – Джейк протягивает ей бокал. – С возвращением!

Мы пьем шампанское.

– За вас, любимые мои, – говорит мама. – За всех! Как вы хорошо со всем справились! В доме ни пятнышка! Магазин в отличном виде. Морэг присылала мне твои фотографии в костюме Пряничного Человечка, Джейк, – мама улыбается ему. – И праздники для детей – замечательная идея…

– Продажи идут хорошо, – беззаботно сообщаю я. – Эта неделя была лучше, чем в прошлом году.

Вчера я попросила данные у Боба, и он улыбался, вручая мне распечатку. Серьезно, улыбался.

– Мам… – У меня вырывается нервный смешок. Но ничего не поделаешь: через это надо пройти. – Я должна тебе кое-что сказать. Я назначила Морэг директором.

Я уже давно собиралась сообщить ей об этом. Но сначала мама болела, потом у меня голова была занята другим, и в конце концов я решила, что лучше сказать такую новость с глазу на глаз. Хотя теперь я думаю, что лучше было бы послать имейл.

– Знаю, лапочка! – Мама гладит меня по руке. – Это правильное решение. Мне самой следовало это сделать. Ты привела человека со свежим взглядом. Родные мои, – добавляет она, – мне уже давно можно было уезжать. Да, а дядюшка Нед? Он помогал? – невинно спрашивает она, и воцаряется тишина, очень напоминающая предгрозовую.

Умираю от желания выложить все подчистую. Она должна знать правду и о дядюшке Неде, и о Бобе… Обо всем. Пусть станет Ниндзя Мамой и вышибет дядюшку Неда насовсем.

Но не сейчас. В другой раз.

– За Фарров! – восклицает Джейк и поднимает бокал, словно не слышал никакого вопроса.

Мы снова пьем.

– Лучший магазин в Европе! – убежденно заявляет Себ.

– А это за тебя, Джейк! – говорит мама. – Из тебя получился настоящий глава семьи: собрал всех, сам взялся за дело в магазине, когда было нужно…

Она умолкает, когда Джейк накрывает ее руку ладонью.

– Да я бы с радостью, – по своей привычке растягивая слова, произносит он. – Но обзавелся я такой дурацкой привычкой, как честность. Так вот, по правде говоря, все сделала Фикси.

Тишина. Я потрясенно смотрю на Джейка.

– Фикси? – оторопело переспрашивает мама.

– Пока ты уезжала, главой семьи была Фикси, – говорит Джейк. – Тут много всего случилось, и… Все уладила Фикси.

– Фикси рулила, – подтверждает Николь. – Построила нас всех. Настоящий босс.

– Не то слово! – подхватывает Джейк, и Лейла нервно хихикает, но сразу умолкает.

– Понятно, – произносит мама и обводит нас взглядом, утрясая новости в голове. – Что ж… Тогда за Фикси!

– За Фикси! – Джейк поднимает бокал. – Спасибо за все!

Он смотрит на меня вполне серьезно. Я киваю, не находя слов для ответа. Голова кипит.

– Фикси! – присоединяется к тосту Николь. – Отлично справилась!

– Вы же знаете, – наконец обретаю я дар речи. – Мне обязательно нужно все пофиксить. Водится за мной такой грех…

Я смолкаю, перехватив теплый, любящий взгляд Себа. Тот качает головой.

– Это твоя сила, – говорит он. – В этом вся ты. Никогда не переставай все фиксить.

– Нам необходимо, чтобы ты фиксила, – поддерживает его Николь. И добавляет, подумав: – Кроме кофеварки. Я с ней освоилась.

– За Фикси! – радостно восклицает Лейла, и Себ, крепко держа меня за руку, поднимает бокал.

– За Фикси! – говорит он. – За Фикси Фарр!

– Спасибо, – мямлю я, все еще приходя в себя. – Ну… Давайте обедать!

Мама уходит, чтобы привести себя в порядок, а мы мигом превращаемся в команду по кейтерингу. Достаем кастрюлю с ягнятиной и печеной картошкой, брокколи и мамины любимые хрустящие хлебцы.

Мама садится за стол, Джейк разливает вино, и тут я спохватываюсь.

– Погодите! Одного стула не хватает. Не понимаю…

Я в замешательстве оглядываю стол и наконец соображаю: Себ! Нас стало на одного больше.

– Садись сюда! – предлагает Себ, указывая на папино кресло, и я застываю на месте.

– Мы на него не садимся, это папино. Ничего, я принесу стул с кухни.

– Садись в это кресло, Фикси, – говорит вдруг Николь, и я хватаю ртом воздух: как можно?! – Почему нет? Мам, ты же не будешь против?

Мы переводим взгляд с папиного кресла на маму. Она в раздумьях, только покачиваются новые сережки. Я знаю, что у нее в мыслях: «Все изменилось».

– Да, – медленно произносит она. – Думаю, пора им снова пользоваться. Фикси, дорогая, садись.

– Но… – бормочу я. Папино кресло? Кресло главы семьи? И я?

– Давай! – кивает Джейк. – Садись, а не то я сяду. Серьезно, – добавляет он уже мягче. – Ты заслужила.

– Сейчас принесу еще тарелку, – быстро говорит Лейла. – Это секундочка!

Пока Николь раскладывает брокколи, а Себ наливает вино, я иду к массивному, тяжелому креслу. Выдвигая его, я вспоминаю, как на нем сидел папа. Его авторитет. На мгновение закрадывается мысль: «Не могу, я этого недостойна!», но в это мгновение я ловлю взгляд Себа. Он едва заметно кивает, и в памяти всплывают его слова, брошенные в минуту гнева: «тебе надо почаще думать о долге перед самой собой, а не перед другими».

Может, он и злился тогда, но сказал верно.

У меня действительно есть долг перед собой.