Играя судьбами

Да быть такого не может! Но сердце, мое собственное сердце не могло солгать.

Цоканье чужих каблуков отвлекло, и я задрала голову, чтобы рассмотреть того, кто шел по коридору в моем направлении.

Маша. Поникшая, бледная, расстроенная.

Она, заметив меня, попыталась улыбнуться, хотя лицо оставалось напряженным. Улыбнулась в ответ, подняла руку, чтобы помахать. Глаза Маши были мокрыми от слез. Я остановилась как вкопанная, быстро хлопая ресницами, и махнула рукой вновь, но уже подзывая коллегу. Какие бы мысли ни терзали, но Маша все же стала близким для меня человеком. Было в ней что-то, что невозможно было не ощутить. Именно поэтому, несмотря на свое разбитое состояние, я хотела услышать ее голос и понять, почему она плакала. Или просто слезы так действовали на меня.

– Маш? Что случилось-то?

– Да так. – Она пожала плечами.

Я подошла к ней, сокращая расстояние, и положила руку на плечо. Покачав головой, промолчала. Все было написано на лице. Разговаривать в коридоре об этом не стоило.

– Сходи в туалет и умойся, Маш, – спокойным голосом произнесла, спрятав руки в карманах. – Приведи себя в порядок и вернись в кабинет. А ко мне на обед обязательно приходи. Поговорим.

Она кивнула, шмыгнула носом и, развернувшись, ушла. Сжав губы, я взглянула еще раз на спину коллеги и отправилась к себе. Предстояло решить еще один насущный вопрос. Что же, мое желание помогать всем и каждому не излечимо.

Вернувшись в кабинет, я сразу же набрала Маргариту. Она ответила спустя несколько длинных гудков.

– Алло, – запыхавшись, проговорила девушка.

Я села в рабочее кресло.

– Отвлекаю?

– О, – протянула она, и прозвучало это вместе со сбитым дыханием несколько двусмысленно. – Эмма, это ты? Прости, не посмотрела на номер, – усмехнувшись, она громко выдохнула. – Нет! Я слушаю.

– Уверена?

– Да, не отвлекаешь. Витя приезжал, повздорили чуток.

– А потом мирились. Ты тяжело дышишь.

Мара на несколько секунд замолчала, а потом рассмеялась.

– Типа того. Колотила грушу, представляя, что это мой муж. Кажется, я скоро закажу себе индивидуальную боксерскую грушу с его лицом.

Я рассмеялась. Лучше бы они помирились иначе, но помахать кулаками – тоже вариант.

– Итак, что случилось?

Сосредоточившись и выбросив из головы прошлые ночи, которые стали для меня откровением, я положила свободную руку на стол, подхватив ручку, и ответила:

– Помнишь наш разговор насчет вакансии.

– Ага. И как там? Уже готова?

– Да.

Мара одобрительно хмыкнула.

– Вакансия все еще свободна. Ты же знаешь.

– Тогда отправлю к тебе?

– Конечно! Ты еще спрашиваешь! Кстати, – Маргарита загадочно протянула, – насчет Роберта…

– Ты же просила ничего личного не спрашивать.

– Но все же, – она задорно хохотнула. – Наверное, мне стоит присмотреть за ним.

– Он взрослый мальчик, справится сам.

– Ох, надеюсь, надеюсь, – удрученно выдохнула.

– Тогда до встречи в субботу?

– Ой, не говори. Я голову сломала, что надеть.

– Там будут все свои.

– И Ника!

Теперь я хмыкнула, но с Марой была согласна. Ника хотела превратить обычную вечеринку в самый лучший день, и стала слишком требовательной к любым деталям. Даже к одежде гостей.

Маша появилась в моем кабинете в обеденный перерыв. Ее живот ворчливо урчал, а на лице растягивалась вымученная улыбка.

– Так что у вас там произошло? – проговорила я, заваривая чайную пирамидку. – Я была на совещании, и Елена очень нелестно о тебе отозвалась при всех руководителях.

Маша выпучила глаза и уставилась на меня.

– То самое, о чем она и возмущалась. – Она взглянула на кружку. – Знаешь, Эмм, иногда мне кажется, что я зря свою интуицию не слушаю. Она то и дело верещит в голове, а я все на здравый смысл пытаюсь списать. На логику, черт бы ее побрал. А все просто, как оказалось. Попа чувствительней в таких вопросах, а я на ней тупо ровно сижу.

Я улыбнулась и опустилась в свое рабочее кресло. Подняв руку, завела за ухо темную прядь.

Маша была чертовски убедительна, и мои дрогнувшие губы озарила улыбка. Настоящая. Интуиция, некое внутреннее чутье, которое всегда мне помогало слышать мир вокруг, последний год упрямо молчала. Я анализировала мир так, как бы решала химическое уравнение. Может быть… я просто боюсь открыть глаза?

Разговор с коллегой неожиданно тронул глубинные струны. Внутренности зазвенели, в голове поднялся гул, через который с трудом проходил голос Маши.

– Я тебя хорошо понимаю, – я произнесла, вклиниваясь в ее монолог. Взглянула на свои руки – не тряслись и уже хорошо. – Не буду заниматься оправданием поступков Елены, здесь исключительно ее заморочки и ей потом отвечать. Но и не буду что-то тебе советовать. Советчик из меня так себе, хотя иногда друзья и прислушиваются.

Я лукавила. Отчего-то за советом все шли именно ко мне, даже те, кого я почти не знала. Вспомнить хотя бы Лизу, которая прочно засела в моей голове. Мне было страшно за девушку, за ее ребенка. Я хотела бы помочь. Но… Всегда мешало какое-то «но».

Улыбнувшись, на какое-то мгновение я замолчала. Взглянула на Машу, та поежилась и повертелась на стуле.

– Думаю, ты уже всё решила?

Кивнув, она опустила глаза. В уголках собрались слезы.