Иисус и Христос

– Я беру за достоверный не ваш… или не земной… уже и не знаю, как сказать… мир. То есть для меня после реальности моего мира и после посещения других миров ваш мир, то есть тот мир Рангита, к которому вы привыкли, не является главным миром, соответственно, все истории того мира, вашего мира, для меня не есть основа, на которую я равняюсь.

– Уже запутал, – Рутра улыбнулся, посмотрев на «бедуина», он же был серьезен.

– Поясняю. Я сравниваю ваш мир с тем, который считаю реальным больше. То есть сравниваю и оцениваю – все ли в вашем мире точно так произошло, как в моем мире. Не считаю произошедшее в вашем мире главным и верным в основе истории, с которой нужно сравнивать другие миры.

– А, вот оно что. То есть ты считаешь, что в некоем мире, в твоем мире, произошедшее имеет первичную основу и с него как бы все миры скопированы?

– Вот как бы так.

– Ну и бог с тобой, – ответил Рутра в его же манере. – Надеюсь, ты понял это выражение. Мне почти все равно. Главное, чтобы расхождений радикальных не было.

– Пока не заметил. Я тут уже раз третий.

– Во как. И что тебя интересует из истории Земли?

– Собственно, все, что касается миссии.

– А те, кто тебя отправил сюда, чем по большей части интересуются?

Раввин снова прошел несколько шагов, смотря себе под ноги, видимо, эта манера была в привычке этого тела, задумчиво посмотрел на Рутру, ответил тихо, почти с опаской:

– Их интересует… – снова молчание.

– Ну? – не выдержал Рутра и с нетерпением стал смотреть на него.

– Их интересует, – с осторожностью, как будто подбирая слова, произнес собеседник, – реально ли умер Иисус на кресте.

– Вот те на! Круто в вашем мире… или не все в порядке в датском королевстве.

– Что?

– У вас такого нет?

– История Гамлета?

– Да, – ответил Рутра и в тот же миг понял абсурдность такого ответа, ведь «бедуин» понял, раз упомянул героя романа.

– Миры практически идентичны.

– Оно так и есть, раз мы без проблем вселились в эти тела.

– Увы, не скажите. Бывают такие курьезы, – раввин покрылся стыдливым румянцем.

– Да ладно? Это уже интересно.

– Давайте по миссии. Признаюсь, я застреваю в мирах на годы – и никакого толку. Не могу точно выяснить. То моего персонажа убивают, то не могу вселиться в нужного персонажа… Знаете, что на этот раз произошло? Я, получив сигнал от вашего Рангита, много раз настойчиво просил вас вселить в нужного персонажа.

– О как, – Рутра усмехнулся, – а чего в нем такого? – задорно сказал он.

И внезапно стал серьезен: «Значит, внушил образ этого персонажа и всю обстановку мне и постановщику сцен наш Рангит. Ах вот оно что…» И тут же после этого подумал о сказанном, косвенном откровении этого ИскИна, о конфликте интересов между андроидами и людьми. «Значит, мы уже с этим сталкиваемся, только пока значения особого не придаем. А может, он, наш Рангит, хотел как лучше? Смотря как посмотреть, как воспринять, – размышлял Рутра, – на благих намерениях, как известно…»

– Вы себя не видели, – твердо сказал рабби, прервав его раздумья.

– И кто же я?

– Вы такой же рабби, как и я, правда, одежда на вас другая. Вы маскируетесь от тех же политиков.

– А че так?

– Долгая история. В общем, мы духовные лидеры повстанцев и в то же время духовные учителя народа. Раввин – это ведь учитель, так ведь и переводится.

– Так как же меня зовут?

– В процессе миссии мы, вернее, наше сознание будет вселяться в разных персонажей. Вы же знаете, я, то есть Рангит, может через глаза, зрение, как считать все, что есть в мозге, так и вселить сознание в этот мозг. Так что готовьтесь.

– Это мне понятно. Мы еще на Земле проделывали эти операции. Кто я тут?

– Жаль, что вы не можете на себя посмотреть. Хотя откуда вам знать, как он выглядел.

– Да кто же я? – требовательно спросил Рутра.

– Вы в данный момент в теле Иосифа Аримафейского – это уважаемый раввин, местный олигарх.

– Во как… в данный момент? – Рутра сделал акцент на этом. – Ну спасибо.

– Не благодарите, вы – главное действующее лицо. Вы и есть наставник Иисуса.

Рутра изумленно расширил глаза.

– Поверьте, в этом мире, вернее, в реальной евангельской истории очень много темных пятен, много чего совсем не так, как дошло до нас сквозь века.

– Спешу узнать.

– Я тоже. Поэтому буду благодарен, если мы обменяемся известными нам историями. Во-первых, сравним их, во-вторых, поймем, все ли идентично.

– Хорошо. Что тебе известно?

– Я же говорю, я принимаю за основу историю своего мира. Поэтому мне нужно знать вашу, чтобы равняться на нее.

– И что тебя интересует?

– Начнем с Марии. Что скажете о вашей?

Теперь Рутра сделал глубокий вздох, прошелся пару шагов молча, ответил:

– О Марии. Начну, возможно, издалека. Ее прадедушка был из Маккавеев. Слыл грозным. Силенушка была в нем неимоверная. Еще в юности его прозвали молотом, ибо мог двумя пальцами разломать орех. Кстати, «маккавей» с арамейского языка, на котором общалось тогда большинство, означает «молот», как бы имеется в виду молот на врагов. И из этого уже следует: когда-то кто-то в процессе освободительной борьбы или иной битвы дал группе такое название.