Иллюзия смерти

Мы со Смит двигаемся вдоль каньона, в тринадцати километрах четырехстах метрах от базы. Солнце яростно лупит по белой ткани наших комбинезонов и плексигласу шлемов. Физичка хочет собрать разные виды камней, в частности образцы, на которые не попадают солнечные лучи. Я привожу ее в знакомую пещеру, которую мы обнаружили вместе с Пэтиссон. У меня еще не было случая вернуться туда, так что я рассчитываю воспользоваться этим и изучить ее глубины.

Смит щипцами откалывает красноватые кусочки и кладет их в металлическую банку. Я тем временем углубляюсь в темноту, пригибаюсь, чтобы пройти под нависающими коричневыми скалами. Справа над одним уступом я замечаю какую-то неподвижную форму. Подхожу ближе и прищуриваюсь: трупик саламандры. Уже видна крошечная черепная кость. Белая кожа измялась и ссохлась, как пергамент.

Я перевожу взгляд на другие сверхъяркости, обнаружившиеся в свете боковых фонарей моего шлема. По мере моего продвижения растет количество саламандровых скелетов. Некоторые так и остались в щелях, высохли на месте. Другие раскололись на земле, как если бы упали с потолка уже мертвые. Камень изукрашен мелкими пурпурными пятнышками. Я перемещаюсь внутри могильника. Внезапно Смит вцепляется мне в руку. Я вижу за щитком ее лицо, мрачное, как затмение. Она не отрываясь смотрит в бездонную глубину раскрывающейся перед нами пещеры. Светильники не пробивают насквозь этот огромный тоннель, откуда как будто бы вырывается сквозняк: я чувствую, как мне в щиток дует ветер.

– Здесь как в аду, – говорит Смит. – Давай-ка свалим отсюда.

Она медленно разворачивается и отправляется в обратный путь. Я поступаю так же.

Оказавшись снаружи, она в отчаянии бросает свою жестяную банку, та раскрывается, и из нее высыпаются собранные несколько минут назад камешки. От яркого света зрачки голубых глаз Смит становятся крошечными, как булавочные головки. Мы возвращаемся к нашему транспортному средству. По дороге я спрашиваю, есть ли у нее какие-нибудь соображения насчет того, что могло случиться с саламандрами. Болезнь? Вирус? Что-то еще?

– Понятия не имею, – отвечает она. – Но это ужасно, и лучше нам не приносить эти камни в купол.

Бортовой журнал, день 120-й

Дорогой журнал,

спустя неделю после нашей жуткой находки в гроте Уотсон и Джонсон пешком исследовали окрестности базы. И менее чем за час обнаружили в тени скал еще девять засохших, обуглившихся на солнце трупов саламандр. Один из них находился всего в нескольких метрах от наружных стенок Литл-Бокса.

Джонсон приказал ни к чему не прикасаться и изложил проблему Льюису. Учитывая нашу находку в гроте, более чем в тринадцати километрах отсюда, Уотсон не видит иной причины, кроме вируса или бактерии, способной быстро распространяться и в рекордные сроки истреблять популяцию саламандр. Что-то вроде птичьего гриппа, версия зверушек пустыни. Уотсон информирует нашего референта, что надо бы оповестить санитарные службы страны. Льюис не желает ставить миссию под угрозу. Поэтому предлагает прекратить выходы и оставаться взаперти в куполе до нового распоряжения. И просит Джонсона следить за тем, чтобы его рекомендации соблюдались: больше никаких разведок.

– Послушайте меня, Льюис, – рявкает Оппенгеймер прямо в микрофон, – видимо, Уотсон высказалась недостаточно ясно! Дохлые зверушки – в двух дюймах от нашего купола и почти повсюду в этой чертовой пустыне. Так что предупредите чилийцев или придите и заберите эти скелеты, чтобы как можно скорее исследовать их. У меня нет ни малейшего желания подцепить какую-нибудь дрянь. Ствол, поломка, мертвые животные – я на это не подписывался, о’кей? Иначе, я вам гарантирую, дело кончится плохо. И прекратите изображать глухого, отвечать на наши вопросы молчанием или своим излюбленным «я уточню». На сей раз так не пойдет.