In the Deep

– Я не буду тебе рассказывать о потере гражданства. Кадзи потянулся за сигаретами. Кадзи почесал лоб пальцами, между которых торчала мерзкая никотиновая палочка. Кадзи был гениален.

– Ты умная девочка, Аска. Расскажи мне, куда ты подашься? /"В пираты"/, – чуть не ляпнула я.

– Не в курсе, значит, – Редзи Кадзи шлепнул пальцами по клавиатуре и встал. Стена таяла, поляризовалась, и там появлялся город. Светящийся, мерцающий сильно вогнутой линзой – классический город-амфитеатр. Почти классический, потому что это столица Юго-Восточной империи Лиги существ.

– За пределами этой конторы от себя не убежишь. Не оглядываясь, он указал рукой куда-то влево. Дым послушно рванул за движением сигареты.

– Вон там штаб-квартира «Экивотов». Вербуют, платят за опыт.

Приходишь, говоришь: я, дескать, экс-капитан инквизиторов Первого Гражданина. Он обернулся.

– Пойдешь? Я молчала: это меня сейчас возят рожей. После такой саморекламы «Экивоты» претендента за свой счет похоронят. Впрочем, представляться не понадобится: те хорошо шерстят трудовую карту.

– Вон там космопорт, чтобы смыться с Токио. Хотя погоди… – без всякого намека на «вот только вспомнил» сказал Кадзи. – Без гражданства тебе билет не продадут. То есть, продадут, но только для начала вывернут наизнанку. О том, что женщины, как правило, оставались после такого без яичников, он, конечно, умолчал. Ну и спасибо, я в курсе. Медицина у нас хорошая, для граждан сделает все за счет не-граждан.

– Ну и остаются трущобы. Там нужен профи, всегда нужен, Аска-тян. Да. Я могла стать ганслингером, певичкой, шлюхой, аналитиком при боссе. До первой облавы на тех, у кого ай-кью выше семидесяти. Впрочем, это мы все мечтаем. Из этого здания выходят с очищенной памятью, и я буду долго вспоминать свои умения. Возможно, даже дольше, чем проживу. Так что вы ошибаетесь, гениальный Кадзи-сан.

Ошибаетесь. Можно убежать от себя, потому что мнемотехники департамента инквизиции никогда не станут резать мне личность, если только я не решу уйти. /"Стоят ли эти несколько сотен тушек такого?"/ Самое милое, что ответа я не знала.

– Ты понимаешь, что я не смогу о тебе позаботиться? /"Кадзи-сан такой классный!"/ – вспомнила я сама себя времен космоходки. Мне тогда казалось, что я его люблю без памяти, но это пока не выяснила, что таких дур, – тысячи, а я слишком хотела быть единственной. /"Ты самая лучшая, доченька»./ Тогда я стала мечтать об отце. О таком отце, как герой Второй войны за Мицрах. Ну право же, мама говорила, что мой отец – выдающийся? Говорила. И пусть по Кадзи сохнут дурочки. Или текут – это уж смотря по мере идиотизма. Я буду гордиться вами, Кадзи-сан. А вы – мной. /»– Оверсан при этих данных перехвата сэкономит полтора нанограмма сверхтоплива в секунду…/ /– Кадет Сорью, вы сами додумались?/ /– Так точно, господин контр-адмирал!"/ Пора мне вас наконец разочаровать, Кадзи-сан. Самой аж жаль.

– Я все понимаю, Кадзи-сан.

– Послушай, Аска…

– Не хочу. Подпишите это. Я не только коллег и задержанных строить могу – я могу начальнику нахамить. Я могу все, и ничего не почувствую.

– Аска. Кадзи сел в кресло, стена спешно зарастала благородным мрамором, и мы снова играли в гляделки. Хотите сыграть в гляделки с кумиром отрочества? Не советую, это разочаровывает, потому как вспоминаешь одно, а видишь другое. В памяти герой при кителе и сиянии, а перед глазами усталый немолодой интриган, кабинетный вояка с цепким взглядом. /"Где же это вас так, Кадзи-сан? Что вы почувствовали при этом?"/

– Да, Кадзи-сан.

– Сделаем так. Ты сдаешь все свои бирюльки и идешь в отпуск.

– Отпуск?! Да вы… Это как всадить в реактор пакет, когда еще прошлый не прогорел.

Это как… Он что, не понял ничего? И он тоже – не понял? Я вдруг почувствовала, что устала, просто смертельно устала. Что все дерьмо, что нет выхода, что вот этот престарелый парень сейчас перекрыл мне последний, из огромной чистой любви к своей подопечной, к рыженькой умничке, которую иначе превратят в чистый лист. Черт, а я ведь и впрямь хотела – чтобы чистый лист, табула раса.

Чтобы бегать от облав, не помня себя, чтобы продираться иерархией трущоб, чтобы глядеть на звезды сквозь купол и думать, почему меня туда не тянет. Чтобы придумать себе красивую историю, что я – секретный агент, которой стерли мозги. Придумать – и оказаться почти правой. Чтобы все было круто, грязно, чтобы чужая жизнь корчилась в моем захвате, чтобы я – сверху! /"Отпуск? Кадзи-сан, //да //вы гоните»./

– Аска. Я расцепила зубы и выдохнула. Адмирал смотрел на меня и молча затаптывал окурок в пепельнице. Табак, мрамор и одеколон – и призрак мира за непрозрачной стеной. Мира, куда меня не пускали.

– Отпуск. И премия, двойная, например. Твои допуски полежат у меня, заявление – тоже. Куда хочешь? На Фьюли? На Бруствик? Курорты. Отличные курорты – на границе Империи. Жаль, я и там буду на поводке.