Интроверт

Я ненадолго задумалась. Нельзя просто взять и отправить первую попавшуюся песню. Она должна отражать то, что ты чувствуешь. Она должна быть точно такой же, как человек, от которого подтапливает твой чердак. Вот взять того же мистера Чистюлю. Он такой красивый, такой идеальный, утонченный. Он и на человека-то даже не похож. Я никогда раньше не встречала таких, как он. Конечно, может, это просто потому, что большую часть своей жизни я проторчала в клоаке для нищих мигрантов. Но… Что, если таких, как он, действительно просто больше не существует?

Я осторожно повернула голову, стараясь сделать это так, чтобы он не заметил, как я на него пялюсь. А затем скользнула по его отрешенному лицу быстрым взглядом.

Да, я определенно скинула бы ему «Blue Foundation – Bonfires». Этот трек такой же, как и он сам. Нереальный. Очаровательный. И немного ретро.

Никак не возьму в толк, почему мистер Чистюля вызывает у меня подобные ассоциации. Знаете все эти старые американские фильмы про прилизанных мужиков в костюмах с иголочки, которые, важно поигрывая бровями, курят на террасе загородной виллы дорогие кубинские сигары? Мистер Чистюля идеально вписался бы в любой из них.

– Закрой окно, становится холодно, – потребовал он внезапно, оборвав нестройную цепочку моих мыслей.

– А мне не холодно, – заупрямилась я, тряхнув длинными спутанными волосами. – Ты как будто старик в автобусе, который требует прикрыть форточку в тридцатиградусную жару!

– На улице немногим выше нуля, – ответил он, а потом повернулся и зачем-то изучающе оглядел мое лицо. – У тебя жар, Софи.

– И что? Дашь мне жаропонижающее, а потом разотрешь спинку эвкалиптовой мазью?

Я фыркнула, скрестив руки на груди.

Никому ни до кого нет никакого дела. Это суровый взрослый мир, и мне пора к этому привыкать. Здесь у каждого – своя личная территория и неприкосновенное пространство, нарушать которое ты не имеешь права. Все взрослые люди обитают за огромным железным забором, через который невозможно перебраться. Добровольная самоизоляция.

Почти уверена в том, что мистер Чистюля – точно такой же. Уже через час он даже не вспомнит о моем существовании. А через два будет трахать какую-нибудь дешевую шлюху, которую снимет на ночь, чтобы не торчать в мотеле в одиночестве. Люди все время это делают. Спят друг с другом от одиночества.

– Тебе есть куда пойти?

Он ненадолго отвлекся от трассы и снова посмотрел на меня.

– А тебе какое дело? – в этот момент я ощутила себя особенно униженной. – Хочешь предложить мне переночевать на придверном коврике? Спасибо, но я как-нибудь обойдусь и без твоего участия.

Ясно. Если посторонний проявляет к тебе зачатки сочувствия, значит, в его глазах ты выглядишь максимально жалко. Не хотелось даже думать об этом. О том, каким отродьем я представала в темных глазах мистера Чистюли.

– Здесь сейчас небезопасно, – пространно изрек он, притормаживая у двухэтажного здания, выкрашенного в глубокий серый оттенок. – Тем более, для юной леди вроде тебя.

Машина послушно встала на обочине дороги, моргнув на прощание оранжевыми фарами.

– Хватит меня так называть, – проворчала я, натягивая на лоб капюшон. – И спасибо, что подбросил.

Я распахнула дверцу и неуклюже вывалилась наружу. В лицо тут же ударил пронизывающий ветер. С ночного неба вниз падали крупные капли холодного дождя вперемешку с рыхлыми комьями снега. Отличная ночь, чтобы свалить куда-нибудь и больше не вернуться.

Я сделала несколько шагов по направлению к пустой автостраде, стараясь не разреветься на ходу. Не сейчас, Софи. Он пока еще слишком близко. Сначала необходимо нырнуть в спасительную темноту. А уже потом давать волю чувствам.

– Постой, – прогудел голос прямо над моим ухом, и тяжелая мужская ладонь легла на мое трясущееся от холода плечо. – Я не смогу уснуть, если сейчас отпущу тебя одну.

– Да? – я стряхнула с себя чужую руку, обернулась и с нескрываемой издевкой посмотрела в его бледное лицо. – Что-то ты не слишком переживал обо мне, когда тот жирный водила пытался затащить меня в номер. Что именно изменилось с тех пор?

Ночной ветер завывал в пожелтевших кронах деревьев, трепал густые светлые волосы незнакомца, забирался под ткань моей фиалковой олимпийки. Но я почти не ощущала его ледяных прикосновений. Мистер Чистюля был прав. Наверное, я в самом деле подхватила простуду, бегая босыми ногами по холодным лужам.

Означает ли это, что каждый раз при взгляде на него меня начинало трясти только потому, что у меня поднялась температура? Почему-то мне казалось, что нет. Точно нет.

– Ты… – растерянно пробормотал он, как будто удивляясь самому себе. – Ты мне кое-кого напоминаешь.

– Как мило, – я засунула руки в карманы толстовки и вскинула голову повыше, чтобы мои глаза могли нашарить в полутьме его расширенные зрачки. – И что дальше? Как следует позаботишься обо мне до утра, а потом отпустишь на все четыре стороны?