Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Иль смерть всего лишь мостик над бешеной рекою…между хаосом и вечной жизнью…

Вот я сейчас тихо брошусь в пропасть иль в реку горную бешенопенную и перейду в страну усопших, которая давно манит и волнует меня

Тайна загробья давно меня влечет сладко

О Боже встречу я там матерь мою по которой истомился как в детстве и вот в старости тоскую по ней как в детстве… томлюсь от тоски

Ведь мудрецы говорят что матери не умирают а переселяются в рай заживо

И рай — это страна улыбчивых матерей… а не цветущих деревьев…

О Господь я хочу в страну матерей, простирающих к чадам своим руки щедрые ласкающие…

Но Господь ведет нас в страну усопших, а не мы падаем туда довременно нарушая волю Его…

И вот я стою у всех пропастей и падаю лечу во все пропасти и моя белая рубаха бьется и рвется как тело мое рвется о камни острые…

И что я приду в страну усопших, к матери моей, избитый камнями гранатовыми от моей крови?

И что матерь моя будет рыдать от ран этих сыновьих?..

Да что же мы рыдаем когда покидаем мир этот?

Да что же рыдаем мы на всех похоронах и прощаньях?

Что же земные наши кладбища залиты слезами?

Когда блаженная страна усопших так ждет нас! и так желанна! и матери ждут чаят нас, а что выше любви материнской и материнского ожиданья упованья?

И ты не хочешь пойти на вечное свиданье с матерью твоей? не торопишься, а спотыкаешься, маешься о сладкий бренный мир земной?

О Господь мой, и я стар, и болен, и пришел умереть в Фанские горы и вернуться к Тебе, и к матери моей, что заждалась в садах райских…

И многие родные други усопшие убиенные сладчайшие земные мои ждут меня там, и заждались

И что же я, как в молодости слепой, бегу к земным хмельным застольям, а к небесным встречам вечным медлю

И разве все пропасти и все тропы и все застолья не ведут в страну умерших вечную…

Но страна умерших — на земле, а там — страна вечноживых…

Ах Господь мой заблудился я в родных Фанских горах и медлю стать горами, камнями, водами, деревьями (моей любимой альпийской арчой), травами, рыбами, змеями, цикадами…

Ах, Господь, что же опять я медлю…

Ах, тут я слышу блеянье стада и стадо пахучее курчавое тугое входит под струи водопада

И волкодавы лакают воды хрустали водопада и радостно мокро лают и машут мне приветливо обрубленными ушами и хвостами призывая меня дышать и жить…

Ах, Господь, волкодавы лают в водопадах и манят меня даже обрубленными хвостами и ушами любят меня… улыбаются мне бугристыми мордами-ликами…

И оставляют меня жить на земле…

Жаль мне покидать морды блаженные любящие эти лики…

Ах старость — это волкодав с обрубленными ушами и хвостом — а лает радостно в водопаде и улыбается немо божественно…

О Господь мой!

И это старость моя радуется улыбается у водопада земного…

И стадо окружает меня… дышит в меня…

Ах Родина моя, где даже волкодавы улыбаются мне…

Что ж я забыл Тебя…

И вот стою средь стада…

Айййх!..

Глава VII СТАДО

Айййх!..

Ах стадо тесное курчавое пахучее окружает меня у водопада

Томительное…

Лижет руки мои стадо… лижут ладони мои бараны и глядят отчими ласковыми янтарными глазами текучими…

Ах Господь мой всю жизнь я страдал от одиночества и вот бараны стадные лижут одинокие ладони мои мокрые от водопада

Вся жизнь моя была как одинокая горная арча ель на одинокой вершине и только орлы парящие — друзья арчи одинокой

А тут бараны обступают меня теплом животным парным своим любовью своей немой… пахнет бараньим семенем более чем запахом весенних жгучих трав…

О Аллах… запах сей похож на дух человечьего семени…

О Боже… не из одних ли семян лепил возводил нас Творец Наш?..

О Творец наш — и человеков и баранов…

И человеки умирают от одной болезни и имя ее — одиночество, а бараны мудры и бредут по земле в стаде и подпирают друг друга

И потому бараны не боятся смерти ибо знают что стадо родное блеющее — бессмертие их

А человеки страшатся смерти потому что ушли от стада своего

Ушли от человеков

И я одинок бреду в Фанских горах, и я одинок нем как эти горы, и водопады, и реки, и травы…

И страшусь смерти хотя уже алчу ее…

Много яств я перевидел а этого еще сладострастно не вкушал

Много страстей пережил а этой страсти а этой блаженной последней судороги жизни еще не знал…

И тогда я глажу баранов и волкодавов по внимающим мордам ликам их, и вдруг читаю им свои стихи, которые давно не читал человекам, забывшим о поэзии и мудрости…

…Когда рассыпаются звезды —
В реках песок прибывает…
Когда палых звезд множество —
Пустыни тогда насыпаются…
И потому верблюды — звездопады любят…

И я читаю баранам и волкодавам свои одинокие стихи и добавляю:

…И потому бараны и волкодавы — звездопады любят…

И стадо внимает мне… чует меня и благодарно лижет мне ладони…

Тут является чабан-локаец с широким каратагским ножом в руках

У него глаза камышового кота — желтые роящиеся быстрые

Он поет:

— Дервиш хочешь барана? Любого бери…

Баран любит мой нож… Все бараны мечтают о моем сладком ноже…

Бараны любят смерть текучую кровь любят…