Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Сказано, что перед Богом «нет ни эллина, ни иудея…»

Но вначале надо стать эллином, иль иудеем, иль русским, а не безродным, беспочвенным сиротойскитальцем… слепым туристом в кочевом автобусе…

И тогда взывать к Богу!.. Воистину!..

И тогда на каком языке Господь будет говорить с тобой?..

На русском!..

А как Господь с небес узнает русского?..

По одежде… по косоворотке моей с алыми петухами…

Тогда Ходжа сказал задумчиво:

— Истина — выше нации… выше народа…

Но любовь — выше истины…

Любовь — и есть истина…

Телевиденье, радио, телефон, интернет, водка, мак — это диавольская подмена живого общенья, живой божьей человеческой любви…

Это онанизм, рукоблудье — вместо любви…

Это дружба с шайтаном, а не с Аллахом…

Тут дед вольно, облегченно улыбнулся Ходже:

— Только от этой любви мы спасемся, сплотимся, как на войне

А нынче на Руси — война — тайная, лютая, подземная… мор русский, какого не было тысячу лет…

А когда полюбим друг друга — тогда погоним с земли нашей нутряных ворогов, и уберем бурьяны, и землю родную очистим для пашни…

И побьем все бутыли с сатанинской водкой — гляди, брат русский — сколько этих бутылей дьявольских глядит на тебя во всех пустых голодных магазинах!..

И вот если ты выльешь это зелье на траву — увидишь, что и трава почернеет, пожухнет, сгорит, а что же ты творишь с богоданной плотью своей?..

Иль тленная милая плоть сильней бурьяна?..

Дед опять плеснул руками и закричал в пустынное поле:

— Эй!.. Да! А пока бутыль кривого самогона победила Русь Святую

Бутыль самогона — это лютое одиночество и мы живе м в одиночестве, ибо пьяница любит только свой хмель, свой дурман, свою нутряную кишку со сладким ядом…

А одиночество хуже смерти, ибо в смерти ты вместе с усопшими на погосте уповаешь, надеешься, а в городах и в деревнях русских мы обнаженно, люто, пьяно одиноки от водки…

Водка — это одиночество, а одиночество — хуже могилы…

…Дед опять воспалился, возъярился и замахал, заплескал руками на все поле, на всю Русь молчащую:

— Воистину! Была Русь Святая, а стала Русь Пианая…

Была Русь Святая, а стала Русь самогонная, уходящая во травы…

Была Русь Святая, а стала травяная…

Была Русь Христа, а стала Русь бурьяна…

Гляди, русский повальный, необъятный мой брат пианица — уже и волосы на твоей заблудшей голове — уже трава забвенья…

Уже не волосы на твоей хмельной голове, а дикие бурьяны…

О Боже! Да доколе?..

Тут дед поник, сокрушился, руки его опали, усмирились…

Но тут в поле повеяло дымом и чадом, и дряхлый осе л Ходжи тревожно поднял жемчужную голову, и дремные глаза его уже слезились, чуя беду…

Тогда дед Стриж сказал обреченно, словно стало ему неловко от слов его горячих и странных для старца:

— Лесной пожар опять бушует где-то…

Мы тут устали от лесных пожаров…

Брошенные леса обиженно, повально горят без человеческой ласки и заботы…

Дерево — оно живое… и любит, когда его гладят по коре… как дитя по головке…

А кто на Руси нынешней будет печься о деревьях, когда и человеков забыли…

Но огонь и чад приближались по полю темной пожирающей стеной, и ели глаза, и душу жгли…

Страшно, томительно стало в поле… Опасно…

И тут вдали, в поле, в пламени необъятном явился Всадник на белом Осле и осел Ходжи учуял его и стал трубить ему, учуяв древнего четвероногого собрата…

А Всадник вдали размахивал на все поле пылающей, слепящей Свечой, словно горящей звездой иль молнией, и Ходжа подивился, как огонь не опаляет Его насмерть…

Огонь Свечи был необъятным…

За тысячи лет своих странствий по земле Ходжа не видел такой Свечи и такого рукотворного Огня… О!..

Но тут тьма нашла на поле русское, и на старца деда Стрижа, и на Ходжу, и на осла его трубящего…

И в ночи от Свечи звезды яро горели, бежали в огне бурьяны…

И озаряли стремительно павшую, как убитая птица, ночь ночь…

Тогда тысячелетний Ходжа сказал во тьме притихшему деду:

— Я знаю этот Огонь, который Господь опускает на народы грешные…

Насмотрелся я в веках… Ноздри мои полны такого огня, дыма и чада…

А дед Стриж перекрестился и зашептал быстро, сбивчиво:

— Это наш родной Батюшка пришел… Заждались Его мы, русские… Когда человеки уже не могут бороться с бесами — тогда Сам Господь приходит Живой с Огнем…

Спас Ярое Око… Спас Огнь… Спас Меч…Он Огонь принес на Русь…

И этот Огнь попалит все бурьяны…

И всех пианых человеков, в бурьянах лежащих, осветит и попалит…

Да смертно жаль их…

И дед побежал по еще не горящим бурьянам, чтобы поднять, упасти всех пианых, спящих, потерявшихся, заблудших, веру потерявших…

А таких было множество… лежащих в бурьянах…

Вся Русь в бурьянах…

И Ходжа пошел с ним…

А дед шептал, страдал, маялся:

— О, Русь бурьяна…

О, Огнь Христа Тебя попаляет… озаряет…

Да жаль трусливых, спящих, заблудших, слепых, обманутых, пианых…

А их больше, чем горящих бурьянов…

Тогда Ходжа сказал деду Стрижу:

— Это Господь прине с Свечу Любви, чтоб попалить бурьяны и открыть землю для тучной долгожданной пашни…

Чтобы поднять, осветить, озарить всех падших, пианых, спящих и несчастных…

Это Свеча Любви, а не Свеча пожара…

Это Свеча, а не Меч…

Воистину Свеча Любви Русской в Перстах Спаса Русь Святую озаряет, упасает, из бурьяна поднимает…

Блаже!..