Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Второе Пришествие Христа на Русь

…Здесь ночью бурьян вырастает до звезд,

Здесь жены и дети пьют водку…

Но именно здесь Пойдет по водам Иисус Христос,

Отринувши смерть, как лодку…

Проезжая на своем тысячелетнем осле по Руси нынешней, вечный странник заботник народный Ходжа Насреддин увидел необъятные поля, схваченные диким бурьяном, и в бурьяне погрязшие затонувшие покорные, и от покорности павшие в бурьян, и ставшие бурьяном деревни и града…

Там шел по бурьяну старик в старой русской льняной косоворотке с алыми вышитыми петухами, в сапогах яловых, с острой косой — дед Стриж из псковской деревни Синего Николы и пел, окая посеверному дурным, косым голосом…

— Ах, бурьян-поля, ах, бурьян-деревни, ах, бурьянгорода, ах, бурьян-человеки…Ах, Бурьян-Русь… Айда!

Ах, русский брат мой! Бери бутыль самогона и иди в бурьян!.. Гойда!

Ходжа приблизился к старцу и сказал:

— Здравствуй русский дед!.. Песня твоя горькая, как бурьян…

Разве коса для бурьяна, а не для травы коровьей, а не для пшениц кормильных?..

Но где травы сенокосные? где коровы? где пшеницы русские? где жнецы? где косари?..

Я проехал много дорог русских — везде бурьян забвенья…

Только однажды увидел корову и от радости поцеловал ее в мокрую улыбчивую морду…

Одна корова молочная на всю Русь осталась что ли?..

А кто ж напоит деток русских сирот бездонно голодных?

Они-то грудные сосунки у солончаковых сосков русских голодных матерей в чем повинны?.. Иль в коммунизме?

А где русские человеки? иль и их покрыл победный бурьян?

Иль русские на дне трав?..

Дед Стриж сказал, повергая, руша старой острой косой желчный, непокорный, волокнистый бурьян:

— Мы стали не русские… мы стали трусские…

Мы боимся дьявола, а не Бога

Мы боимся сатанинской, чужеродной власти

Мы не смиренные — мы трусливые

Мы не святые — мы пианые

Мы не распятые — мы пианые

Мы не убитые! не усопшие! не сонные! не спящие — мы трусы пианые! пианые

Мы потеряли любовь друг к другу на наших необъятных землях…

На наших лютых ветрах, от наших бесконечных бед погасла Свеча Русской Любви друг к другу…

Чадит на всю Русь Свеча Любви Русской, потушенная водкой мужей и слезами жен, хотя уже и жены многие ходят во пьянство погруженные…

Реки водки превзошли реки Руси…

А нам, русским, надо возжечь, восстановить эту Тысячелетнюю Свечу Любви к родному русскому народу, к русскому человеку, что стоит в неслыханной беде, как по горло в ледяной талой воде…

Надо добыть со дна наших забубенных, заблудших, засыпанных прахом водки, лжи и суеты Душ, эту Святую Любовь друг к другу…

Как добывают родниковую сокровенную воду из глубинного колодезя сокровенного…

Как очищают от поздних наслоений Древний Лик на фресках церквей и на древлих иконах…

Эта Святая живородящая Любовь живет в нас — она лишь засыпана прахом и тленом наших бед, войн, лжи, блуда, гордыни, пьянства и одиночества…

Дед Стриж вздохнул, положил малую косу на бурьян неоглядный…

— Надо нам перестать судить в те мном гневе русского брата нашего: этот — пьяница, этот — вор, этот — злодей, этот — предатель, этот — лентяй, этот — глупец…

Не нам судить друг друга…

Господь судит, оставим суд друг над другом — Господу нашему, а не человеку…

Будем говорить только о любви к русским…

Дед передохнул:

— Надо нам, как мудрым пятитысячелетним иудеям, безраздельно, по-матерински нежно, бессудно любить лелеять друг друга… до слез умиленья… Воистину!..

Иудеи ставят любовь к своему народу превыше всего

Превыше даже любви к Богу, ибо кто видел Бога, а твой народ живой ходит и дышит близ тебя…

Иудей, встречая иудея в океане народов, вмиг узнает и любит его, а мы, русские, в реке нашей не видим, не любим друг друга…

Всякий русский в любую минуту готов судить ближнего — и не чтит смиренно старшего и мудрого, даже священника, а слышит только себя…

От огромных наших одиноких просторов что ли беспредельная гордыня такая?..

Даже инородцев мы любим, жалеем больше, чем своих…

Истинно сказал некий острослов, коих в наше обезьянье время развелось множество: «Гитлер идет, а мы в окопе спорим и избиваем, испепеляем друг друга…»

Да… Доизбивались!.. Доиспепелялись…

Дед вдруг воскричал в необъятном глухом бурьяне, словно вся Русь слушала его:

— Русский, полюби русского! Помоги русскому! Подними русского! Улыбнись русскому!..

Как мать дитя полюби…

А не суди… не бей своих в родном окопе…

Дед устал и уже шептал, а пальцы бугристые мускулистые его, умелые пальцы крестьянина, вырывали из земли бурьян с корнем:

— Если ты, русский, истинно, колодезно, жертвенно полюбишь русского — только тогда! — только тогда! — ты искренне полюбишь и другие народы, а не будешь по-рабски завидовать им иль по-барски презирать…

О брат, если ты не любишь народ свой, то как же ты можешь любить другие народы?..

…Ходжа понял, что дед устал от одиночества в несметном бурьяне и хочет всласть выговориться, как Пророк в пустыне…

А дед шептал:

— Русский человек — самый одинокий человек на земле…