Как читать и понимать театр. Интенсивный курс

Дядя Ваня у Павла Деревянко получился, если одним словом, — неврастеником. Но неврастеником живым, не без оригинальностей (фрак и цилиндр с клоунским красным носом, варенье из общей вазы ложкой, визг и крики из-под стола с ребячьим сучением ногами) и с понятными реакциями сорокалетнего холостяка на блондинок. Его папка с рисунками, потайная дверца, открытая по неразумению блондинке, — та территория, на которую пускать чужих не нужно. В этой папке, кроме карт изувеченной местности, оказываются фотографии, которые он показывает Елене Андреевне, а мы, зрители, их видим на заднике-экране. Тосклива деревенская жизнь. Даже у помещиков. Что уж говорить о других сословиях. Делом ли они заняты, как Соня и её дядя, или бездельничают, как профессор и его молодая жена, пашут ли, как доктор Астров («а нам на этом свете уже желать нечего, разве что в гробу когда будем, помянут нас потомки добрым словом»), или няня, засыпающая от усталости сидя, или читают брошюры, как вдова Марья Васильевна. Веселого в «Дяде Ване» мало. Тоскливо было и после спектакля. Если такова была цель, то она достигнута.

Вишневый сад. Постановка Андрея Кончаловского

Андрей Кончаловский не просто поставил «Дядю Ваню» Чехова. Последние восемь лет, он исследуя великого драматурга пристально и скрупулезно, поставил на сцене театра Моссовета трилогию по Чехову: сначала спектакль «Дядя Ваня», о котором я вам уже чуть чуть рассказала выше. Потом спектакль «Три сестры», где роли сестер исполнили Лариса Кузнецова, Юлия Высоцкая и Дарья Гирник. И завершил трилогию спектакль «Вишневый сад». Сам режиссер в интервью называет это «попыткой погружения в Чехова по-настоящему, попыткой со всей страстью и дотошностью понять его <Чехова> восприятие мира. ‹…› Мы пытались услышать голос Антона Павловича. В этой вещи он особенно звучит отчетливо просто потому, что это последние слова, который человек, великий художник, произнес в литературе. И с этой точки зрения, прощания его с миром, «Вишневый сад» — комедия умирающего гения»

Андрей Кончаловский советует смотреть зрителям эти три постановки одну за другой. Три вечера, три спектакля, насколько позволит расписание афиши театра. Но по замыслу режиссера при таком просмотре станет понятнее и его замысел, и та, возникающая парабола, по которой он этот замысел выстроил. Дядя Ваня. Три сестры. Вишневый сад. Вот такое интересное задумано для вас, зрители, путешествие.

Сцена из спектакля «Вишневый сад»

Сцены из спектакля «Вишневый сад»

Режиссер Андрей Кончаловский. Виталий Кищенко играет в «Вишневом саде» Лопахина, энергичного, деятельного и очень логичного дельца. Для него по бизнесу вложить «сверх долга девяносто» правильно. Но не только в расчете на верную прибыль дело. Ермолаю Лопахину важно, что он купил имение, где отец и дед его были рабами. Это его звездный час. Лопахин с Раневской — Виталий Кищенко и Юлия Высоцкая.

Если взглянуть на триптих и актерские работы, то интересен как раз момент разности ролей, которые играют актеры от спектакля к спектаклю. Интересно, как актеры играют роли противоположные по характеру и темпераменту. Юлия Высоцкая называет их зеркальными, грустными в одном спектакле и смешными в другом, а в «Вишневом саде» ей досталась главная роль помещицы Любовь Андреевны Раневской, которая теряет и поместье, и сад.

Сцены из спектакля «Вишневый сад»

«Вишневый сад» режиссер Андрей Кончаловский. Александр Домогаров в интервью признавался, что роль Гаева в «Вишневом саде» ему тяжело далась, потому что «характер не мой», и ощущает он себя скорее Лопахиным, но так решил Андрей Сергеевич. Гаев — Александр Домогаров, Раневская — Юлия Высоцкая.

Эти спектакли близки настроением в первую очередь, той самой тоской по уходящей эпохе во времена Чехова, по людям, которые не могут вырубить старый сад, даже если это цена их благосостояния и жизни, о людях, которые не могут перестроиться, принять новое или даже просто разглядеть его, о людях, которые в то же самое время могут жить после смерти, если смертью считать отказ или продажу отчего дома и потерю сада, который был частью их жизни. И, пожалуй, что да. Можно назвать эти три спектакля романом из трех частей. И как симфонию под названием «Чехов» слушать целиком. А если смотреть решите по отдельности, то каждый спектакль, как часть симфонии.