Как мы умираем 1

Я нахожусь на обучении в детском онкологическом центре – это часть тренинга «Собери сам» в паллиативной медицине. Он включает работу в команде медсестер, ухажива-ющих за детьми в онкоцентре. Их вдохновляющая деятельность включает поддержку недавно диагностированных детей и их семей в рамках любого хирургического лечения, лучевой и химиотерапии, которые требуются для лечения

рака. Они встречаются с терапевтами и медсестрами общественных учреждений, чтобы рассказать о домашнем уходе

и поддержке таких детей, поскольку за всю практику терапевты сталкиваются с детьми, больными раком, обычно всего несколько раз. Медсестры посещают школы, чтобы дать

совет преподавательскому составу и духовным наставникам

относительно того, как поддерживать таких учеников и их

связь с отсутствующими учениками, поскольку большинство

учителей никогда не столкнутся с ребенком, больным раком.

Шансы на излечение рака намного выше в детском

возрасте, чем во взрослом.

Шансы на излечение в детстве намного выше, чем во

взрослом возрасте, поэтому команда по онкологии делает

все возможное. Но, конечно, у некоторых детей случает-

ся рецидив, а у других может не наступить ремиссия. В

этом случае медсестры предлагают паллиативную помощь, нацеленную на то, чтобы как можно дольше сохранять нормальный порядок жизни. Они приходят на дом и рассказывают родителям о питании, упражнениях, посещении школы, облегчении симптомов, о том, как обсуждать рак и его

осложнения с самим пациентом и другими членами семьи, включая братьев и сестер. Они консультируют врачей общей

практики и сестер общественных детских центров по вопросу паллиативной медицины, поскольку большинство врачей

не сталкивались с ней ранее. А затем они поддерживают учителей, которые, в свою очередь, поддерживают одноклассни-ков больного ребенка и помогают им пережить утрату в случае его смерти. Какая работа!

Большая часть опыта, необходимая для этой работы, у

меня отсутствует. Я не медсестра и никогда не работала с

детьми (единственная более или менее подходящая квали-фикация по вопросу детского здоровья – это воспитание моего трехлетнего на тот момент сына), и только часть опыта

работы со взрослыми онкобольными может пригодиться в

лечении этих молодых пациентов. У меня есть клинический

опыт, и технически Сильви уже взрослая, поэтому ее дело

рассматриваю я и прихожу познакомиться к ней домой вместе с медсестрой, которая знает пациентку лучше всех.

Поздняя осень. Дом стоит на одной из извилистых улиц в

глухой деревне. Я тщательно изучаю маршрут, поскольку в

следующий раз буду добираться самостоятельно. Мне пору-чили привезти концентрат тромбоцитов и капельницу, чтобы сделать Сильви переливание на дому и отслеживать ее

состояние во время процедуры. Низкое утреннее солнце ловит листья в живых изгородях, окаймляя их золотыми орео-лами. Радость осенней картины не сочетается с целью нашей

поездки. Что, ради всего святого, я скажу умирающему под-ростку и ее родителям?

Дом из желтого камня стоит среди высоких деревьев на

краю деревни. Деревянные фермерские ворота открыты, а

гравий описывает круги вокруг больших кустов. За ворота-ми видна металлическая решетка для скота, которая грохочет, когда мы проезжаем по ней. К тому времени, как мы

припарковались и собираем сумки из багажника, женщина с

улыбкой на лице открывает входную дверь, держа чайное полотенце. Утренний воздух пронзает звук барабанов. Из наших ртов идет морозный пар, пока мы идем к дому, хрустя

гравием. Звуки ударных прекращаются, под крышей распахивается окно, из которого высовывается лысая голова в на-ушниках и кричит: «Вы будто драконы!». Окно снова закрывается, и женщина на пороге приглашает нас войти.

Медсестра представляет меня маме Сильви, которая проводит нас, извиняясь за беспорядок, в просторную, в дере-венском стиле, кухню, отапливаемую старинной чугунной

печью. Беспорядком оказывается открытая газета и чайная

чашка, стоящая на столе. Быть может, она имела в виду бес-

порядок в душе?

Дверь аккуратно открывается, и мягкий голос спрашивает:– А где Фрайдей 34?

Мама отвечает:

– В своей клетке.

Тут я замечаю золотистого ретривера, который очень тихо

сидит в углу.

Сильви, уже в парике, проскальзывает через дверь, и Фрайдей весело лает. Она ходит аккуратно, очень тихо, будто скользя по льду.

– Привет, команда! – приветствует она нас, обнимая меня

и медсестру, аккуратно садится на угол дивана, складывает

свои длинные ноги, заправляет волосы за уши, кивает в сторону собаки и продолжает: – Сбил меня с ног вчера. Я ша-таюсь будто кегля! (Улыбка.)

Я узнаю эту картину. Некоторые препараты химиотерапии поражают нервы, снижая чувствительность пальцев рук

и ног, одновременно подменяя нормальные ощущения пока-лываниями, и некоторые пациенты ощущают, будто ходят по

разбитому стеклу. Поэтому им сложно уверенно ходить, как

и Сильви, и они становятся шаткими, как кегли.

Медсестра спрашивает о синяках: низкое содержание

тромбоцитов в крови Сильви увеличивает размер каждого