Потрясенный увиденным архимандрит Арсений даже не сразу смог оценить ущерб. Опись похищенного составляли четверо суток. Преступники унесли почти все драгоценные кресты и греческие панагии XVI века. Пропали золотые сосуды, усыпанные бриллиантами и украшенные древними камеями, в том числе те, которые Екатерина Вторая заказала за границей и передала церкви. Исчезли 12-килограммовая золоченая чаша царя Федора Алексеевича и драгоценные митры патриарха Никона. С патриарших митр и облачений были выдраны камни и жемчуг, с икон и Евангелий сорваны оклады. Пропали священные христианские реликвии — риза Девы Марии, кусочек хитона Иисуса Христа и гвоздь Креста Господня. Они все хранились в золотых ковчегах…
При первом допросе архимандрит Арсений показал:
И впрямь, кто может определить стоимость шапки Мономаха? Никто. Она единственная в мире, другой нет и не будет.
Сумму ущерба все-таки указали, пусть и условно — 30 миллионов золотых рублей. На эти деньги тогда можно было вооружить целую армию.
Новость об «ограблении века» разнеслась по всей стране. Те газеты, что еще оставались «старорежимными», прямо писали: «Вот с чего начинается советская власть».
По Москве поползли слухи: ограбление ризницы — дело рук большевиков. Ведь еще 23 января 1918 был опубликован декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». В нем четко говорилось, что церковь не имеет права владеть собственностью. О прямой экспроприации, правда, речи пока не шло. Однако в Петрограде матросы-красногвардейцы во главе с Александрой Коллонтай уже попытались захватить Александро-Невскую лавру. Монахи ударили в набат, и на зов сбежалась толпа верующих. Прихожане в буквальном смысле отбили монастырь.
Двадцать пятого января 1918 года в Киеве убили митрополита Владимира Богоявленского. Убийство митрополита было чем-то похоже на ограбление ризницы — не было ясно, стоит за этим власть или не стоит? Преступление осмысленное и спланированное или бессмысленное, случайное, которых столь много происходит во время революций.
Большевистское правительство понимало: оставить дело об ограблении ризницы нераскрытым — все равно что расписаться в полном собственном бессилии. И стало принимать меры. По всем городам разослали списки украденного, а нарком иностранных дел обратился к соседним государствам с просьбой ужесточить таможенный контроль — на случай если преступники попытаются вывезти награбленное.
Вот только расследовать это дело было практически некому. Полиция разогнана, царского сыска, который считался одним из лучших в Европе, к тому моменту уже не существовало. Старых, опытных следователей или убили во время погромов полицейских участков в 1917 году, либо выставили за дверь, попутно лишив их гражданских прав. Криминальная обстановка в Москве после революции была такой, что москвичи старались лишний раз не выходить на улицу. Такого разгула преступности Россия, пожалуй, не знала за всю свою историю. Число убийств, разбоев, краж, грабежей, изнасилований выросло по сравнению с дореволюционными временами в десятки раз.
К тому же еще в марте 1917-го года указом Временного правительства была объявлена амнистия всех «политзаключенных», порядочных граждан и уголовников уравняли в правах. Выпустили из тюрем практически и всех уголовников. В одночасье на воле оказались 90 тысяч каторжан. «Птенцы Керенского», как их прозвали в народе, тут же разлетелись по всем крупным городам. Началась криминальная вакханалия…