Как стать писателем… в наше время

Писатель не должен обращать внимания на такую ерунду, как политика. Тем более не должен ей уделять внимание в своих произведениях. Писатель, погрязший в обличении власти, может получить даже Нобелевскую премию, но писателем от этого не станет.

Писатель неизмеримо выше не только политиков, но и политики, государств и прочей чепухи. Он пишет о главном! И только те, кто писали о главном, воздействовали на мир, и только они остались в нашей памяти. Гильгамеш, Одиссей, Дон Кихот, Гамлет, Обломов… кто вспомнит, какой строй был тогда и кто правил миром?

Вижу на рекламном щите красотку и надпись: «Следуй за мной». Что значит делал не профессионал, а клерк, что механически перевел так «Follow my», хотя правильнее – «Иди за мной».

Если в огромном романе следует сокращать эпизоды, фразы и даже отдельные слова, то вы представляете, насколько важна краткость в коротком слогане? На английском слышим только два слога, в русском – четыре, причем в обоих вариантах!

Потому «Иди за мной» правильнее уже потому, что даже при равном числе слогов «иди» звучит короче, чем «Следуй». Вроде бы мелочь, но от этого зависит восприятие читателями вашего текста.

А от восприятия, как вы понимаете, зависит все остальное. Смайлик.

Когда рукопись была уже сверстана, подготовлена в печать, художник сделал обложку… и тут пришло последнее озарение.

Сейчас мир усложнился, очень усложнился. В компании «Майкрософт» работают десятки тысяч высококвалифицированных сотрудников, каждую Виндоуз пишут по несколько лет, но все равно выпускают с багами. Такова расплата за сверхсложность системы. И как бы мы ни бурчали на баги и дыры, но уже понимаем, что иначе нельзя. Если постараться убрать багов больше, выпуск отложат на пару лет. Но и тогда часть багов останется.

В нашем все ускоряющемся времени своевременный выпуск продукта очень важен. В том числе и в литературе. Можно не сдавать роман в издательство, а год-два-три вычитывать, смотреть под разными углами, пытаться предугадать все требования, все ехидные вопросы, все возможные истолкования… И что? Улучшите роман на полпроцента, которые читатель даже не заметит. Точнее, массовый читатель не заметит, а буквоеды найдут, к чему придраться, даже если вы станете вычитывать свои вещи по десять лет.

Сейчас на всех литературных сайтах наперебой рассказывают о неряшливом языке Никитина, который смеет именовать себя писателем, а сам допускает ляпы, баги, глюки, гэги, у которого повторы, однокоренные слова, хреновые синонимы, отсутствие аллитерации и прочее.

Однако же тиражи только растут. Странное ощущение, что читающие говорят о неряшливом языке, но читают, а вот масса авторов с ряшливым языком остается за бортом: невнимание читателей, отсюда крохотные тиражи…

Это странное явление наблюдаю вот уже пятнадцать лет, то есть с момента, как начал писать много и активно. В смысле, это не что-то временное. Кто хоть в малой степени следил за моими книгами, подтвердит, что сперва тиражи были крохотные, популярность поднималась не рывками, а достаточно стабильно.

И это несмотря на то, что озлобленный вой по поводу моих книг на всех литературных сайтах, везде «знатоки» наперебой рекомендуют не брать книги Никитина в руки, это же редкое говно, как вам не стыдно, с вами же не будут здороваться приличные люди, как вы можете, да вы сам такой же недоумок, как и ваш Никитин, у него ляп на ляпе, баг на баге, язык совершенно невычищен…

Не означает ли эта странность, что восприятие литературы вошло в иную фазу? И что смакование красот литературного языка, что так высоко ставилось всеми эстетами пушкинского времени и все еще по инерции ценится сейчас… недостаточно умными (оцените эвфемизм), уже не срабатывает?

То есть мы все еще говорим привычно: подайте безукоризненный язык, но на самом деле нормальному человеку уже насрать на все аллитерации, аллюзии и все то, что раньше вроде ставилось как обязательное условие?

Совсем недавно муж говорил, что идет играть в гольф, но шел по бабам. Жена отвечала, что полистает на досуге Библию, а через заднюю дверь впускала в спальню распаленного похотью самца. Но с этим уже выправляемся: муж честно говорит, что сходит к бабам, мол, психологи уверяют, такое укрепляет семью, а жена говорит, что она тем временем потрахается с соседом, это улучшает цвет лица и разглаживает морщины. То есть взаимная брехня заканчивается.

Что-то подобное начинает происходить и с литературой, но только начинает. То есть мы уже по бабам, но благочестиво брешем насчет гольфа и церкви, однако скоро скажем честно и прямо, что думаем и делаем на самом деле, а не то, что говорить положено. Вот-вот скажем правду, что вообще-то нам начхать на всякие там ляпы, баги и глюки.

Когда вышел первый «Крепкий орешек», по всему инету потешались, сразу же насчитав сто восемьдесят ляпов, типа Маклейн влезает в трубу с кровоподтеком на правой скуле, а вылезает с ним же на левой, пятна крови на рубашке постоянно перебегают с места на место, и прочее. Но это не помешало бешеному успеху, после чего выпустили второй орешек, третий, четвертый…