Как выжить в тюрьме

Подобные истории, похожие, как две капли воды, случаются довольно часто. Чаще всего — случайно, реже — игроки сознательно разводят сокамерника, втягивая его в игру. Обычно им в этом помогает ктото из приятелей, играющих роль посторонних наблюдателей. На начальном этапе их задача состоит в том, чтобы заинтересовать предполагаемую жертву игрой. В таких случаях вокруг игры создается много шума, возни и суеты, да так, что не обратить на происходящее внимание в тесном каменном гробу практически невозможно. Когда первоначальная цель достигнута и жертва стоит неподалеку, наблюдая за игрой, к делу подключается провокатор. Его задача состоит в том, чтобы жертва сказала об игре или об одном из игроков хоть чтото, за что можно было бы ухватиться. Например, (если играют в шахматы) у потенциальной жертвы вырывается: «Я бы пошел конем». Брошено вскользь и, может быть, даже совершенно безотносительно к данной игре. Однако один из игроков тут же ходит конем. Второй начинает орать:

— Ты чего подсказываешь, я что ли с тобой играю?

Посторонний наблюдатель (или наблюдатели) сочувственно начинает кивать головой:

— Зря ты в игру влез.

Арестант начинает объяснять, что он никому не подсказывал, а вмешиваться в игру — у него и мыслей таких не было. В ответ слышит:

— Ты не съезжай. Влез в игру — отвечай!

И какаято мелкая шавка пропищит, выглядывая изза чьейто широкой спины:

— По всей строгости тюремных законов!

И начинается…

Если абстрагироваться и посмотреть на ситуацию как бы со стороны, то видишь, что в тюрьме ничего принципиально нового не придумали. Что за решеткой, что на свободе — мало кого обрадует, если ктото влезет в игру или вклинится в чужой базар, однако на воле, в отличие от тюрьмы, подобное поведение чаще всего сходит с рук. Существует масса причин, по которым среднестатистическим гражданам на свободе неловко делать замечания окружающим, ляпающим языком по поводу и без такового. То ли в силу воспитания, то ли боясь испортить отношения, казалось бы, «изза ерунды». Впрочем, даже если окажется, что происходящее вовсе не чепуха и коекому, судя по всему, таки надо ответить за слова, излишнее любопытство или полезные советы, у виновной стороны есть шанс пусть с позором, но ретироваться с места событий.

Другое дело тюрьма. В тюрьме уходить некуда. За спиной максимум дватри метра пространства и многометровые тюремные стены. Здесь можно рассчитывать только на Господа Бога и на свои собственные силы. Ломиться к мусорам под улюлюканье сокамерников, умоляя, чтобы перевели в другую камеру — глупо, унизительно и, по большому счету, ничего не решает. Тюрьма маленькая, новости в ней разносятся быстро. Таким путем ещё никому не удавалось слинять в сторону. Более того, те арестанты, которые шли на такой шаг, до конца срока попадали в зависимость к операм, становясь, в лучшем случае, заурядными стукачами. В какую бы камеру ломовые не попали — им уже не приходится рассчитывать на уважение со стороны сокамерников со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Я уже отмечал — жизнь в тюрьме патологически гипертрофирована. В бетонном гробу самое незначащее происшествие может вырасти до события вселенского значения. В тюрьме муха раздувается до размеров слона достаточно быстро. Был бы повод. Что уж говорить, если скучные тюремные будни вдруг и вправду разрезает нечто неординарное. Например, внезапная гибель соседа по камере, к которому както уже и привыкнуть успел, или появление на горизонте не в меру колоритного пассажира, в результате чего одни заключенные начинают периодически харкать кровью, а другие расцветают, словно майские розы после весеннего ливня.

Дни за решеткой похожи друг на друга, как капли воды на ржавой тюремной решетке. Месяцы спрессовываются в памяти в один или в несколько дней, словно ты провел в тюрьме не годы, а совершенно незначительный отрезок времени. Впрочем, ничего удивительного в этом явлении нет — человеческая жизнь измеряется не количеством дней в календаре, а тем, как, чем и насколько она наполнена. Вот и получается, что некоторые пассажиры, если измерять их жизнь сухим подсчетом прожитых лет, живут достаточно долго, но на самом деле их, казалось бы, длинная жизнь — всего лишь сущий пустяк.

За решеткой выходные дни и праздники навевают на арестантов ещё большее уныние, чем обычные будни. В рабочие дни хоть чтото да происходит — на допросы тягают, из камеры в камеру перебрасывают, в дурку на медкомиссию могут свозить. Хоть и плохонькое, но развлечение. А в выходные и на праздники — хоть волком вой, в коридорах не слышно возни, в общем — никакого движения. К тому же пессимисты начинают тоску нагонять воспоминаниями о том, как они на воле праздники отмечали, словно, их сентиментальные рассказы комунибудь интересны. Тьфу! Слушать противно.