Как Зюганов не стал президентом

Не станем вспоминать Петра, хотя, по справедливости, как раз с него и начинается их шеренга. О нем, о Петре, много понаписано. О других поменьше. Возьмем кого-нибудь более близкого к нам по времени. Михаила Сперанского, например. Именно он в пору, как было принято говорить, беспросветного самодержавия — выполняя, правда, как раз поручение самодержца — обратился к идее «умеренно-либеральных реформ», взялся составить «общий план преобразования общественно-политического строя» России.

Многие его идеи актуальны и поныне. Судите сами, будто для сегодняшнего дня написано:

— нормальное функционирование органов государственного управления возможно только в том случае, если они несут ответственность за свои действия;

— в основу государственного устройства страны следует положить принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную;

— законодательная власть осуществляется через систему выборных органов: на местах создаются волостные, окружные и губернские Думы, а в центре — Государственная дума…

На самом деле, как мы знаем, Дума появилась в России лишь спустя сотню лет. И воссоздана была еще через несколько десятилетий.

Общая же идея Сперанского — в стране должен властвовать закон, Конституция, а не произвол.

Довольно похожа на нашу ситуацию (точнее, на ту, которая была при развале СССР) была тогдашняя ситуация с финансами. Взять хотя бы бюджет на 1810 год: доходы — 125 миллионов рублей, расходы — 230 миллионов, долг — 577 миллионов; никаких резервов; рубль предельно обесценен. Катастрофа. Единственный способ покрытия дефицита правительство видит в выпуске все новых и новых «пустых» ассигнаций (точно так же, как в наше время, в начале 1990-х, его видели противники гайдаровских реформ).

В кратчайший срок Сперанский составляет «План финансов», нацеленный на сокращение и ликвидацию бюджетного дефицита. Для этого предлагается ряд радикальных мер. В их числе — прекращение выпуска необеспеченных денежных бумажек, изъятие «лишних» купюр из обращения, сокращение расходов всех государственных ведомств, упорядочение внутренней и внешней торговли, введение новых налогов, в том числе на дворянские имения.

Кстати, одним из шагов по погашению госрасходов, предложенных Сперанским, стала приватизация госимущества — распродажа частным лицам казенных лесов, арендных имений и т. д.

В результате уже в 1811 году доходы казны возросли до 300 миллионов рублей, дефицит госбюджета сократился до шести миллионов. Страна готова была зажить нормальной финансовой жизнью.

И что же? Наградой великому реформатору стала… ссылка. Сначала в Нижний Новгород, а после в Пермь. После чего, как грустно замечает историк, «Россия в очередной раз выбрала не самый лучший путь своего развития».

Сам же Сперанский так — довольно простодушно, но абсолютно точно — объяснял причину своих неудач:

«Существенные преобразования, и особенно преобразования финансов, везде влекут за собой важное неудобство: прикосновение к частным интересам. Людей и интересы их никогда нельзя затрагивать безнаказанно. Наиболее опасны такие столкновения в таких государствах, где общественное мнение слишком слабо, чтобы защитить усердие и талант от нападений зависти и невежества. Вопиют против нововведений, не вникая ни в их свойства, ни в настоятельность причин».

Вот так: «вопиют против нововведений», не вникая в суть дела.

Теми же самыми словами можно было бы описать и то совершенно дикое сопротивление, на которое уже в наше время напоролись реформы Гайдара и его соратников.

Или взять нашего другого великого реформатора — Александра II, давшего волю крестьянам, обеспечившего гигантский рывок вперед безнадежно отсталой стране. Казалось бы, кому еще адресовать слова благодарности, как не ему. Ан нет, только за год, когда была осуществлена великая реформа — 1861-й, — в стране случилось почти 1200 крестьянских волнений, связанных с нею. Крестьяне были недовольны реформой. Если суммировать в целом причины этого недовольства, вчерашние рабы попросту не знали, что делать с обрушившейся на них свободой. Они вдруг поняли, что их уже никто не опекает — ни помещик, ни кто иной, — они предоставлены сами себе. Это похоже на нашу нынешнюю растерянность перед многократно для нас возросшими — по сравнению с недавним коммунистическим временем — степенями свободы. Неуютно как-то…

Парадокс: ни на одного из монархов не было столько покушений, как на царя-Освободителя. Всего их случилось восемь (седьмое и восьмое произошли почти одновременно). С каким-то тупым упорством радетели народных интересов стремились убить императора, который вроде бы пошел этим интересам навстречу. В него стреляли, метали в него бомбы, взрывали мосты, по которым он должен был проехать, один раз взорвали столовую в Зимнем, где собиралась обедать царская семья… Наконец убили (взорвали) в Петербурге на набережной Екатерининского канала (здесь нынче возвышается Храм Спаса на Крови). Случилось это аккурат через 20 лет после того, как государь осуществил великую реформу. Отметили юбилей.