Колхозный помещик образца XIX века (попаданец XIX века - 2)

- Дак это, - почесал затылок Аким, - не пойдут ведь мужички.

Он почти с мольбой смотрел на помещика, но не видел в нем никакого одобрения. Наоборот, только жестокость и суровость.

- Это не обсуждается, - ответил Макурин, - заруби на своем носу и передай остальным. Если надо, сам буду ходить по домам и штрафовать рублем и кнутом!

- Мгм, - двусмысленно прокашлялся Аким. С одной стороны одобрил строгость помещика. Порядок любой нормальный крестьянин одобрял. Ведь хотя бы это были обязательные налоги, зато порядок защищал от различных поборов. Но, с другой стороны, никто не хотел получать различные повинности. А их и от государства было много! Вот и управляющий откровенно сомневался, хватит ли у молодого помещика пороха?

Но вслух не сказал, только спросил, кто будет переписывать таблицы.

На этот вопрос у Макурина было несколько вариантов ответов. Но вначале спросил у своего управляющего, сколько у него хотя бы в деревне Березовое крестьянских хозяйств на сегодняшний год?

Аким затруднился с ответом. Точнее, он ответил, но на год ревизии – 123. а потом затруднился, поскольку статистика была довольно неопределенная.

- А как же ты собираешь налоги помещику и государству? - надменно соизволил удивиться помещик.

Налоги это доходы, а за доходы любой каждый человек, не только помещик, заругает и даже забьет. А уж помещик да своего крепостного крестьянина засечет до смерти, не раздумывая. А общество еще и пообладирует за строгое наказание лживого крестьянина. Поэтому Андрей Георгиевич и не удивился к покаянно-активной реакции Акима. Тот еще плут.

- Помилуй Бог, батюшка, не справился! - покаялся то довольно лукаво. А вот тут он уже даже не плут, а просто обыкновенный дурак. Или необыкновенный, но дурак?

Помещик внимательно посмотрел на себя в небольшое зеркало на столе.

- Странно, - немного удивился, - как ни гляжу, не вижу. Ты, Аким, тоже не видишь?

- Н-нет, ваше высокоблагородие, не вижу, - осторожно ответил тот, опасаясь, что сейчас случится буря.

Он совершенно не ошибся. Буря началась и какая!

Глава 3

Синие глаза барина, обычно теплые и производившие на его лицо картину беззащитности и домашности, вдруг заметно похолодели и обесцветились. Казалось даже в самой комнате прошла волна мороза. Теперь Аким очень даже верил всем его словам об огненном кнуте и о безжалостном наказании.

- Прости барин, ради бога, - завопил управляющий, бросившись на колени. Внешне казалось, что он крайне испуган и готов делать все приказания господина, но внутри как-то каменно уперся. Пусть бьет, он не девушка, а за общество можно и пострадать, благо и его хозяйство большое.

Он еще не понимал, как связаны эти бумаги барина и новые налоги, но был твердо уверен – опять будут драть, как сидорову козу. Ибо, как бы и сколько бы дворяне не пыхтели, а все равно приходили к крестьянам и брали налоги больше и больше. И этот тоже возьмет и любимые его «новшества» обернутся новыми тяготами.

Звонкая затрещина на миг ослепила Акима, но он даже не шевельнулся, чтобы сопротивляться. Барин в своей силе, а значит, и в праве. Пусть бьет, может меньше налоги будут.

А тот вдруг успокоился, затих на своем иноземном стуле. Плохо дело! Аким уже привык, что городские приедут, пошумят о малости налогов, почистят рыло, да и обойдутся какой-нибудь телке или порося, на грех себе показавшихся на глаза приехавших. А что теперь делать, барин ведь! И управляющий застыл на коленях, с надеждой глядя на своего господина.

А Макурин между делом поедом ел себя. Тоже мне скотина, нашел кого бить. Крепостной крестьянин, разумеется, все стерпит, пусть помрет, а будет смирно стоять. А он-то чего, попаданец XXI века, в своем времени пальцем никого не тронул, а тут… эх!

- Ты пойми, Аким, крестьяне наши работают замечательно, а вот получают мало. да еще повинности на них большие. Ты меня прости, осерчал я сегодня. Врете вы с налогами, белыми нитками все у вас шито.

- Воля ваша, ваше высокоблагородие, - смирено ответил Аким, но при этом зыркнул сердито, постаравшись, правда, сделать это незаметно.

Ага! - поднялся духом Андрей Георгиевич, все увидев и поняв, - пронял я его шельму. Так ему, паразиту!

- Я, Аким, много лет обучался финансам у нас, в России, и в загранице. А потому ваши простодушные увертки вижу насквозь. Веришь?

- Воля ваша, ваше высокоблагородие, - повторил Аким, но уже удрученно. Как-то удреченно-тоскливо.

«Как там говорилось в наше время: белые пришли – грабят, красные пришли – опять же грабят. Некуда бедному крестьянину деваться. Белых и красных еще нет, а вот крестьян все равно грабят. И деваться тем все равно некуда» -мелькнуло в голове Андрея Георгиевича и он продолжил:

- По моим очень легковесным подсчетам, вы в последние года подворовывали где-то в год по серебряному рублю на хозяйство.

Аким что-то пискнул, но что-то членораздельно сказать не осмелился. Возьмет еще больше. Сельчане за это кольями забьют.