Командировка в Копенгаген

— Когда Майлз рассказал моей маме и своему отцу о Летти…

— О Летти?

— Они только что обручились — Майлз и Летти. — Эдни замолчала, почувствовав, что Сэвилл повернул ее лицом к себе. В глазах его светилось понимание.

— Мне извиниться сейчас или потом? — спросил он.

Эдни улыбнулась. Она простила бы ему что угодно. Но, поработав с ним, девушка знала, что он любит ясность во всем, вплоть до мелочей. Значит, необходимо опровергнуть остальные его ложные домыслы.

— В понедельник Майлз и сообщил мне о помолвке.

— Специально для этого приехал?

— Он был в Лондоне по делам. И поскольку время ему позволяло, встретился со мной. И вполне естественно, — добавила она, — что радость нашей встречи усилилась от такого известия.

— Если он счастлив со своей невестой, зачем ему вы?

Вопрос был, мягко говоря, некорректный, но чувство к Сэвиллу заставило Эдни объясниться:

— Майлз хотел попросить меня… поскольку никто из нас еще не видел его невесты… приехать в Бристоль в субботу.

— Его отец против этого брака?

Она покачала головой.

— У него замечательный отец. И моя мама тоже замечательная, — поспешно добавила она. — Но иногда она бывает немного…

— Немного придирчива? — помог Сэвилл.

Вот черт. Любовь к нему вступала в противоречие с преданностью матери. Скорее, «строга», хотела она возразить. Однако установившееся между ними понимание было слишком хрупким, и Эдни совсем не хотелось нарушать его снова.

— Скажем, из моего отчима… получился бы идеальный святой, — выкрутилась она и почувствовала слабость в коленях, когда у Сэвилла дрогнули уголки губ. — Летти очень застенчива, — быстро продолжила она, — очевидно, поэтому…

— Поэтому ваш сводный брат считает, что они оба не смогут завтра обойтись без вашей поддержки, — закончил за нее Сэвилл.

Эдни кивнула.

— Я должна поехать, — тихо сказала она.

— Конечно, должны. И я действительно «животное», вы правильно назвали меня.

— Я погорячилась, — выдавила Эдни. Невероятно, что она сказала ему такое прямо в лицо.

— Во всем виноваты рыжие волосы, — засмеялся он, и ее ноги стали ватными. — Вы прелесть, — тихо пробормотал он и запечатлел легчайший поцелуй на ее губах. Эдни изумленно уставилась на него. Тут неожиданно зазвонил телефон. Руки Сэвилла медленно соскользнули с ее плеч.

— Пожалуй, нам надо поработать, — сказал он.

В этот вечер Эдни приехала домой позже, чем обычно — пришлось ликвидировать завал, — но настроение у нее было приподнятым.

Отца не было дома в этот вечер. Засунув пирог в духовку, Эдни поняла, что ее мысли заняты Сэвиллом, только тогда, когда почувствовала запах горелого. Отец, безусловно, съехидничал бы на этот счет. Она поужинала бобами с поджаренным хлебом.

По дороге в Бристоль она все еще думала о Сэвилле. Летти оказалась милой, очаровательной девушкой, и Эдни, хорошо знавшая своего брата, поняла, почему он обожал ее. Если бы Сэвилл относился к ней хоть с каплей такого обожания!

Возвращаясь домой, Эдни старалась выбросить из головы свои мечты. Сэвилл никогда не полюбит ее, так что нечего о нем думать.

Но, вспомнив о завтрашнем дне, Эдни повеселела. Завтра она снова увидит Сэвилла. В приподнятом настроении девушка поднялась наверх и стала готовиться ко сну.

Эдни уже собиралась лечь, как вдруг услышала телефонный звонок. Она взглянула на часы. Половина двенадцатого. Кто мог звонить в такое время в воскресенье?

Скорее всего, это отец, решила она. Девушка быстро сбежала по лестнице вниз, к телефону.

— Алло? — нерешительно произнесла она, надеясь, что ничего плохого не случилось.

— Вы не сразу подошли, — услышала Эдни голос, который явно не был отцовским. Это был голос, от которого подпрыгнуло ее сердце.

Сэвилл! Ее охватила радость.

— Я уже легла! — воскликнула она, пытаясь скрыть восторженные интонации. — Вы что-то хотели сказать?

— Помните наш разговор о том, что вы всегда должны быть под рукой в подходящее время?

Разговор? Она помнила только, что он начальственным тоном разъяснял ей, что к чему, а она внимала.

— Вы хотите, чтобы я что-то напечатала?

В половине двенадцатого ночи в воскресенье — подходящее время?

— Приезжайте за мной. Я явно не смогу сесть за руль.

Что за странное заявление?

— Вы что… выпили? — осторожно спросила она.

— Только лекарство, успокоительное, — ответил он, и у Эдни чуть не остановилось сердце.

— Где вы? — торопливо спросила она, изо всех сил стараясь не поддаваться панике.

— В больнице, — последовал ответ, и после того, как сообщил ей, в какой именно больнице и в какой палате, сказал: — Меня уже тошнит от нее. Приезжайте скорее и заберите меня.

Эдни не стала раздумывать, ехать или нет. Это было очевидно. Раз он зовет ее — она должна быть рядом.

— Еду.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Всю дорогу до больницы Эдни думала о Сэвилле. Что с ним стряслось? Насколько серьезно его состояние? Была ли угроза его жизни? В больницу не кладут, если состояние недостаточно серьезное, разве не так? Она, едва сдерживая рыдания, отчаянным усилием воли постаралась взять себя в руки.