Комната с белыми стенами

Надеюсь, мое спокойствие произвело на него впечатление. Пусть даже чисто внешнее. Даже в страшном сне я не могла представить, что когда-нибудь буду стоять в кабинете Лори Натрасса и бросать ему в лицо обвинения. Черт, что я себе позволяю? Сколько невинных людей он вытащил из тюрьмы, пока я прохлаждалась на диване, листая бульварные журнальчики или отпуская шпильки в адрес «Танцев со звездами»?[1] Что, если совершенно неверно истолковала ситуацию? И в данном случае не права я, а не он?

Лори откидывается на спинку кресла и медленно качает головой.

– Понял. Ты отказываешься снимать фильм, который получит все мыслимые призы? Не хочешь стать креативным директором? Тогда давай сделай приятное Майе. Скажи ей, что это тебе не нужно, что ты выходишь из нашей сделки. И понаблюдай потом, как она теряет к тебе те крохи уважения, которые у нее имелись.

– Сделки? – Получается, я не так уж и не права. – Ты имеешь в виду сделку, в которой я даже не участвовала, хотя от нее зависит моя жизнь и карьера?

– Второго такого предложения не будет, – презрительно фыркает Лори. – Ни в «Бинари Стар», ни где-либо еще. Как скоро, по-твоему, ты окажешься в одной очереди за пособием по безработице вместе с Тэмсин?

Меркурий. Земля, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, Нептун, Уран, Плутон.

– Мне неловко получать сто сорок тысяч в год, когда моя подруга теряет работу, – отвечаю я как можно более бесстрастно. – Конечно, лишние деньги не помешают, но мне хочется спокойно спать по ночам.

– Ты потеряешь сон? Не смеши меня!

Я делаю глубокий вдох и говорю:

– Не знаю, что ты там вообразил обо мне, но ты ошибаешься.

Сказав это, я ощущаю себя последним дерьмом. Можно подумать, я вся такая сознательная и правильная. На самом деле если я и теряла сон, то только из-за любви, или… Ладно, проехали. Сейчас об этом лучше не думать, иначе я разревусь и все выложу Лори. Ага, чтобы потом провалиться сквозь землю от стыда?

Возненавидит ли он меня, если узнает?

– Господи, – бормочет он. – Ну, хорошо, я прошу прощения. Я думал, что оказываю тебе любезность…

Что будет, если я скажу «да»? Я ведь могла бы сказать «да»… Нет, не могла бы.

Черт, что со мной не так? Я впадаю в панику, я расстроена из-за Тэмсин, и это не лучшим образом повлияло на мой мозг. В том состоянии, в каком я нахожусь, мне лучше говорить как можно меньше.

Лори разворачивается в кресле ко мне спиной. Не хочет, чтобы я видела его лицо.

– Я сказал на совете, что, по-моему, тебе можно доверить серьезные вещи. Ты стоишь этих денег, – говорит он. – Они чуть не обделались, но я встал на твою защиту и уломал их. Ты понимаешь, что это значит?

Защиту? Делайте, что я говорю, или же фильму хана? И это он называет защитой? Он даже не пытается приукрасить сказанное – вот как низко он ценит меня.

Не дожидаясь моего ответа, Лори продолжает:

– Это означает, что теперь ты официально стоишь сто сорок тысяч в год. Подумай о себе как об акции на рынке ценных бумаг. Твоя цена подросла. Если ты заявишь Майе, что не хочешь этого, если скажешь: «Да, мне хотелось бы прибавку к зарплате, но не такую большую, так что, может, мы снизим сумму?»… Да-да, скажи это и считай, что ты снова на самом дне. – Лори поворачивается ко мне лицом. – Ты бесценна, – громко и четко произносит он, как будто я могу не понять его слов.

Все, это предел. Я разворачиваюсь и выхожу вон. Лори не окликает меня и не бросается за мной следом. Как, по его мнению, я поступлю? Соглашусь на повышение и деньги? Подам заявление? Закроюсь в туалете и разрыдаюсь? Стыдно ли ему за то, как он только что поступил со мной?

Какого черта меня заботят его чувства?

Я возвращаюсь в свой кабинет, хлопаю дверью, хватаю с радиатора влажное полотенце и вытираю с оконного стекла конденсат, пока у меня не начинает болеть рука. Через несколько минут стекло по-прежнему влажное, как и мой джемпер. Я добилась лишь того, что стала теперь вся мокрая. Почему никому не придет в голову положить конец мировой засухе, собирая конденсат? Одно только мое окно способно обводнить бо́льшую часть Африки. Почему бы Бобу Гелдофу[2] не взяться за это дело? Наверное, я сердита на Боба Гелдофа, потому что не могу сердиться на Лори. Среди бумаг в моем столе похоронен документ, инструкция, в которой черным по белому сказано, почему я, помимо всего прочего, не имею права сердиться на Лори.

Когда Тэмсин впервые вручила его мне, я только и делала, что читала его. Инструкция показалась мне забавной. Когда же Тэмсин сообщила, что вручает экземпляр каждой женщине, которая приходит на работу в «Бинари Стар», я хохотала до упаду. Примерно год назад инструкция утратила свою привлекательность, и я сунула ее в стол, под слой бумаги в цветочек, которой тот, кто работал здесь до меня, выстлал дно всех ящиков.