Контроль над разумом и другие сражения холодной войны

Бирнс говорит, что ссылки Советского Правительства на то, что Иран может представлять опасность для СССР, неосновательны. Что касается иранской нефти, то еще во время Крымской конференции Стеттиниус и Иден заявили об отсутствии у США и Англии возражений против получения Советским Союзом нефтяных концессий в Иране. Следовательно, оставление Советским Союзом войск в Иране было вызвано стремлением Советского Правительства добиться от Иранского Правительства принятия советских требований… Это создало у мирового общественного мнения впечатление, что СССР стремится в Иране к экспансии так же, как он это делает в Европе…»

Государственный секретарь Бирнс считал, что он сам сможет обо всем договориться с советскими партнерами. Госсекретарь сильно себя переоценивал. Он пробыл на посту госсекретаря пятьсот сорок шесть дней, из них половину времени провел за границей, мало интересуясь, что происходит в его ведомстве в Вашингтоне.

Опытные дипломаты его ни в грош не ставили. Его подчиненный Аверелл Гарриман позволил себе высмеять госсекретаря в разговоре с Молотовым.

— Бирнс неопытен в международных делах, — с чувством превосходства заметил Гарриман. — Бирнс привык работать в домашней обстановке. К тому же он судья, то есть человек, привыкший мыслить юридически. Он законник и не всегда понимает, что во внешней политике юридическая норма часто вынуждена уступать политической целесообразности…

А президент Трумэн был недоволен, что госсекретарь действует самостоятельно, не советуясь с Белым домом. Он разозлился на Бирнса, который, вернувшись из Москвы, собирался сначала выступить по радио. Трумэн потребовал, чтобы госсекретарь отчитался перед президентом.

5 января 1946 года он вызвал Бирнса в овальный кабинет и зачитал вслух адресованное государственному секретарю письмо:

— У меня нет сомнений, что Россия намерена вторгнуться в Турцию и захватить черноморские проливы, ведущие в Средиземноморье. Если не противопоставить России железный кулак и твердые слова, возникнет новая война. Они понимают только один язык: «Сколько у вас дивизий?» Я считаю, что мы больше не должны идти на компромиссы. Мы должны отказаться признавать правительства в Румынии и Болгарии, пока они не будут соответствовать нашим требованиям. Мы должны ясно изложить свою позицию по Ирану. Мы должны сохранять полный контроль над Японией и Тихим океаном. Мы должны восстановить Китай и создать там сильное центральное правительство. То же самое должно быть сделано в Корее. После этого мы должны настоять на возвращении наших судов из России и добиться урегулирования вопроса о российских долгах по ленд-лизу. Я устал нянчиться с Советами…

Джеймс Бирнс в январе 1947 года подал в отставку «по состоянию здоровья».

Когда советские войска под давлением США и ООН ушли, иранская армия по приказу шаха вошла в Иранский Азербайджан и его курдские районы, сокрушила сепаратистские режимы и восстановила власть центрального правительства.

1 декабря 1946 года власти Иранского Азербайджана приняли решение не сопротивляться шахским войскам. Шахские войска устроили резню, рубили головы и вспарывали животы. Через открытую советскую границу больше двадцати тысяч иранских азербайджанцев перешли на советскую территорию, среди них президент непризнанной республики Джафар Пишевари. Вскоре он погибнет в Баку в автомобильной катастрофе.

Премьер-министр Ирана Кавам ос-Салтан тянул время, чтобы избежать предоставления концессий. После вывода советских войск меджлис сначала отказался ратифицировать соглашение о нефтяной концессии Советскому Союзу, затем запретил коммунистическую партию Туде. Эта история сильно напугала западных политиков. На Западе боялись, что рано или поздно Сталин попытается взять под контроль нефтяные месторождения Ирана.

Для Англии, которая жила за счет импорта нефти, в том числе иранской, это был вопрос жизни и смерти. Британский министр иностранных дел в правительстве лейбористов Эрнест Бевин сказал своим подчиненным:

— Наши отношения с Россией относительно широкого круга европейских проблем приходят к тому же положению, в каком когда-то мы были с Гитлером.

Возможно, происходившие тогда в Иране события и нефтяные страхи стали одной из причин того, что 5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произнес знаменитую речь о «железном занавесе».

Когда Черчилль собирался в Соединенные Штаты, он получил приглашение посетить Вестминстерский колледж в небольшом городке Фултон в Миссури, родном штате президента Трумэна. Президент Вестминстерского колледжа Фрэнк Макклюэр обратился к одному из своих выпускников — близкому к Трумэну генералу Гарри Вогану, который преподавателям больше запомнился игрой в футбольной команде — он был центральным нападающим. Президент колледжа поехал в Вашингтон и попросил генерала помочь пригласить Черчилля в Миссури. Генерал пошел к Трумэну.

Президент Трумэн взял письмо, адресованное Черчиллю, и приписал внизу:

«Это прекрасная школа в моем родном штате. Надеюсь, вы сможете приехать. Я вас представлю. Всего наилучшего».