Косыгин. Вызов премьера (сборник)

Впрочем, не только дискуссии. Каких только показателей не испытывали в десятках экспериментов отрасли народного хозяйства: нормативную стоимость обработки, условно чистую и даже «чистую» прибыль, товарную продукцию, многочисленные варианты измерения трудоемкости и т. д. Часть из них были надуманными, наивными, предназначенными скорее для кандидатских диссертаций, чем для практической деятельности. Однако были и по-настоящему интересные, актуальные даже и для сегодняшнего дня. Например, швейное объединение «Большевичка» планировало свое производство по прямым заказам потребителей, главным отчетным показателем стала для нее полученная прибыль. Еще острее и современнее был эксперимент на ленинградских и московских автотранспортных предприятиях, которым планировали всего два показателя: прибыль и отчисления в бюджет.

Эксперименты велись не только в области показателей – достаточно напомнить широко известные (во всяком случае, еще лет пятнадцать назад) саратовскую и львовскую системы управления качеством продукции, новочеркасский метод оперативного управления производством, а позднее, уже в ходе реформы, щекинский эксперимент, злобинский бригадный подряд, орловскую «непрерывку» и т. д. и т. п. Наконец, нельзя не отметить и того факта, что именно в эти годы реабилитированная кибернетика пробудила всеобщий интерес к математическим методам управления, планирования и программирования, началось внедрение электронно-вычислительной техники.

Невозможно даже перечислить все, что внедрялось, испытывалось, изучалось в эти годы. И не только хозяйственниками и специалистами. Практически все общество было подготовлено к серьезным экономическим преобразованиям, а общие условия самой реформы и свое конкретное место в ней знал каждый руководитель предприятия, цеха, участка. Как же сегодня нам не хватает этой подготовки, этого общего знания в условиях перехода к рынку! Недаром его уже окрестили «подземным» переходом, и импульсивные, малодоступные пониманию даже специалистов, «шоковые» меры (без терапии), вроде невероятного по масштабам повышения цен, вызывают озлобление и тревогу в обществе, рождают недоверие к действиям правительства. А ведь сегодня наиболее остро ощущается, пожалуй, самый серьезный из наших многочисленных дефицитов – дефицит доверия, без ликвидации которого просто невозможно движение к рынку. Для того чтобы хорошо делать дело, в него надо верить!

* * *

В конце 50-х годов в обстановке подлинного экономического «бума» в стране, Хрущев назначает Алексея Николаевича Косыгина Председателем Госплана СССР, а затем, в 1960 г., – своим первым заместителем в Совете Министров СССР. При этом, как было известно всем, особых симпатий Хрущев к Алексею Николаевичу не питал, ревниво относился и к его популярности.

В этом выборе решающую роль сыграл огромный опыт Косыгина-хозяйственника, еще с предвоенных лет и на протяжении почти двух десятилетий бывшего заместителем председателя Совнаркома, его знание экономики – он был и министром финансов, и первым заместителем председателя Госэкономкомиссии в совнархозовский период. Не менее важным в этот период накануне реформы оказался его талант энергичного, умелого организатора. Талант этот видел в Косыгине не только Хрущев. И. Сталин в самый суровый момент истории нашей страны, в 1941 г., назначил Алексея Николаевича Косыгина, не достигшего тогда и сорокалетнего возраста, заместителем председателя Совета по эвакуации.

Внедрялась косыгинская реформа уже при Л.И. Брежневе. Она, вероятно, прошла бы и вопреки его воле, если бы он рискнул остановить маховик преобразований, запущенный Хрущевым. Насущные требования экономики отменить разом, конечно же, не мог никакой «дворцовый переворот», смена партийных лидеров.

Поэтому и Брежневу потребовался Косыгин, к которому тянулись в момент «октябрьского переворота» все нити управления экономикой страны. С 1964 г. и уже до конца жизни Алексей Николаевич Косыгин работал Председателем Совета Министров СССР. Был ли Косыгин своеобразной «реформаторской ширмой» для Брежнева, как считают многие? Вряд ли это заботило Леонида Ильича. Авторитет Генерального секретаря утверждался тогда иными средствами – всей системой государственной безопасности и монолитными традициями общества, густо настоянными на казенной идеологии и страхе. Сталин, надо отдать ему должное, напугал нас на много лет вперед.

Скорее всего, Брежнев просто «свалил хозяйство» на Косыгина и занялся иными делами, в том числе составлением фантастической коллекции наград, переносом центра действий Великой Отечественной войны на Малую землю и политикой возрождения культа уже собственной личности. Словом, реформе он поначалу субъективно не мешал, она шла своим чередом.