Кот, который сдвинул гору

Тут он вспомнил, что сиамцы оставлены одни на целый день в незнакомой обстановке, и поспешил домой. Дорога к Соколиному Гнезду, так гладко заасфальтированная и безупречно оформленная на поворотах, делала поездку приятной после всех неудобств дороги в Картофельную Лощину.

Добравшись, он вынужден был несколько раз подняться по длинной лестнице – с пуфиком, с напитками, с латкой, с новым радиоприёмником, с накидкой для Полли, с тремя дюжинами свечей, с четырьмя кофейными кружками и очень тяжёлым подсвечником. Перенеся покупки на веранду, он сел на верхнюю ступеньку, чтобы перевести дух, но передышка была краткой. Кошачий дуэт за стеклянной дверью звучал громко и требовательно, особенно выделялся голос Юм-Юм.

– Хорошо, хорошо, я знаю, что уже время обеда, – выкрикивал он, поворачивая ключ в дверях. – Нет необходимости доводить дело до Федерального суда.

Однако беспокоила их совсем не еда, а конверт, лежащий под дверью. Квиллер поднял его, вскрыл и прочитал: «Воскресный коктейль в усадьбе "Семь уровней". Приходите часов в пять, познакомитесь с соседями. Очень неофициально. Долли». Сунув приглашение в карман, он внёс свои приобретения в дом.

– У меня для вас подарок, – сказал он сиамцам. – Вы будете единственными кошками в Картофельных горах, имеющими самую современную латку немецкого производства!

Но Коко, проверявший всё, что попадало в дом, заинтересовался главным образом запасом напитков, выставленных рядом с баром, особенно его привлёк запах шерри – любимого напитка Полли.

«Невероятно, – подумал Квиллер, – чтобы кот понимал это. Всего скорее его привлекла этикетка». Коко питал пристрастие к клею, а вероятно, испанские виноделы использовали для этикеток особый, соблазнительный состав. Открыв банку крабов для сиамцев и банку спагетти для себя, он проверил, не натворили ли кошки чего-нибудь в доме: они отличались чрезвычайной изобретательностью в своих шалостях, оставаясь без присмотра. К удивлению Квиллера, в доме царил порядок, только картина в холле опять висела криво.

Когда он поправлял её, сзади подошёл Коко, возмущенно мяукая.

– Возражения отклоняются, – сказал ему Квиллер. – Почему бы тебе не почесать зубы о неподъёмный буфет в столовой?

Картина с неразборчивой подписью в правом нижнем углу висела над простым шкафчиком на низких круглых ножках. Грубо сколоченный, украшенный охотничьей символикой и орнаментом в виде свитка, на котором сохранилась надпись: «Лорд Арчибальд Фитцуоллоу», шкафчик состоял из двух ящиков (пустых) и двух отделений под ними (тоже пустых). Он был некрасив, но удобен, чтобы поставить на него телефон, а рядом бросить ключи от машины. Пока Квиллер изучал охотничью символику, Коко нагло вспрыгнул на шкаф и в третий раз сдвинул гору.

– Ты что, смеёшься надо мной? – закричал на кота Квиллер. – Мы положим конец этой глупой игре, негодник! – С этими словами он снял картину с крюка и поставил её на пол.

Коко остался там, где был, но теперь, поднявшись на задние лапы, передними скреб по стене.

– Вот так-так! – воскликнул Квиллер.

На крюке висел огромный старинный ключ из почерневшего железа. Выходит, Коко чувствовал, что ключ тут! Впрочем, он всегда знал, если что-то было не так и если что-то находилось не на своём месте.

– Извини, дружище, я погорячился. Пора бы мне понять – ты знаешь, что делаешь.

Квиллер в недоумении поглаживал усы. Для чего предназначался этот ключ? И почему его повесили за картину?

Ясно, что в гостинице «Тип-Топ», где останавливались богатые клиенты, путешествующие со своими драгоценностями, заботились об охране как тех, так и других. На дверях спален были установлены старинные медные запоры, для которых требовались длинные ключи. Да и остальные двери, за исключением главного входа и черного, сохраняли старый стиль как подлинную достопримечательность исторического здания.

Поражаясь неудобному размеру и солидному весу ключа, Квиллер произвел тщательный осмотр всего дома, от погреба для фруктов и овощей до бельевой под крышей. Ни к одному замку ключ не подходил. По пыльным и крутым ступенькам он поднялся даже на чердак, загроможденный старыми чемоданами и сломанной мебелью, и обнаружил там лестницу, ведущую на крышу. Забрался по ней и через люк вышел на небольшую смотровую площадку с перилами – это была самая высокая точка на всём горном хребте, совсем близко к облакам, которые неслись по небу, словно дерущиеся драконы, золотистые в лучах солнца. Взирая на величественную панораму гор, он открыл для себя и нечто новое. К северу Большую Бульбу точно срезали – там было развёрнуто огромное строительство. На юге среди деревьев мелькало серебристо-голубое озеро, к которому вела тропа, начинавшаяся у лужайки перед домом.

Забыв о замке, Квиллер поспешно спустился вниз, бросил ключ в ящик уродца Фитцуоллоу и схватил массивную прогулочную трость с вешалки для зонтов в холле.

– Я скоро вернусь, – крикнул он на ходу. – Хочу найти озеро Батата. Если меня не будет через полчаса, вызывайте ищеек.