Креативный мозг. Как рождаются идеи, меняющие мир

Элхонон Голдберг Креативный мозг. Как рождаются идеи, меняющие мир

Эта книга посвящается анонимным творческим умам, которые так далеко опередили свое время, что никто и не заметил. Их отважный дух сим получает признание

Из этой книги вы узнаете:

• как мозг справляется с новизной

• как рождались и формировались языки

• как познают мир животные

• как связаны креативность и психические расстройства

• как замедлить старение мозга

Предисловие

Что получается, когда стареющий нейропсихолог пишет книгу о креативности, вступая на территорию, принадлежащую молодым и дерзким? Всю жизнь я пытался понять, как мозг справляется с новизной, как принимает сложные решения, как произошла эволюция и как развилась тяга к креативности, творчеству. На самом деле это не была полностью моя собственная работа. Все годы, когда бы ни заходил разговор о процессе познания новизны, меня спрашивали о креативности – часто коллеги и почти неизбежно – представители образованной публики. Мне было почти нечего ответить, кроме выражения общего сомнения в том, что креативность можно считать монолитной чертой и связать ее с ограниченным набором нервных структур или что креативность выражается исключительно в биологических терминах. Время от времени я также получал подтверждения своего в целом скептического отношения к лабораторным «тестам на креативность», которые меня периодически просили провести. И я обнаружил, по крайней мере с субъективной точки зрения, натянутость и сомнительную значимость этих тестов для оценки креативности в реальной жизни. И я также чувствовал, что бесконечные обсуждения взаимосвязи креативности и интеллекта никуда не привели, поскольку нет конструктивных определений ни для креативности, ни для интеллекта. Но я не мог не признать, что рассуждения о новизне естественным образом трансформировались в разговор о креативности. В то время я был только поверхностно знаком с «исследованиями креативности», но я также узнал, что структуры, связанные с процессом познания новизны, те структуры, которые я активно изучал и о которых много писал – префронтальная кора и правое полушарие, – соотносились с креативностью и в научной, и в популярной литературе. И было также очевидно, что способность к инновациям является только одной частью процесса творчества, а другие части – это культурное окружение, социальная значимость и актуальность. Все это требовало объединения нейробиологии с гуманитарными/социальными науками – объединения, которое всегда привлекало меня и рационально, и эмоционально. В результате возникли рассуждения о взаимосвязи двух сторон инновационного процесса: генерации инновации творческими личностями или коллективами – и восприятия, а также принятия (или отвержения) потребителем, широкой публикой. Иными словами, нечто близкое тому, что Эрик Кандел, рассуждая об изобразительном искусстве, назвал «участием зрителя».

Представляется, что весь диапазон значимых для исследований креативности методов распадается на два полярно противоположных направления: это культурно-гуманитарный подход, так ярко представленный в работах Михая Чиксентмихайи, и нейробиологические исследования, в которых выполнение заданий на «дивергентное мышление» сочетается с различными методиками нейровизуализации, а также биохимическими и генетическими анализами. Но часто эти два направления разворачиваются параллельно, а не вместе. Несмотря на очевидность того, что оба направления – нейробиологическое и культурологическое – должны интегрироваться в связное повествование, чтобы пришло понимание процессов инновации и креативности, эта интеграция кажется задачей исключительной сложности. Вот проблема, о которой стоит говорить или, по крайней мере, ее стоит обрисовать.