Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума

Кстати, о ересиархе. То, что предлагали бесноватые святые братья, чем-то очень отдалённо напоминало предложение самого Илии Азарю. Но если преподобный предлагал ересиарху выдавать нескольких человек и с некой периодичностью, то костры инквизиции грозили ежедневными жертвами. Десятками жертв. Особенно если подкрепить эти процессы «Молотом ведьм». И Азарь бы выдавал виновных по всем статьям, кто уже совершенно точно запятнал себя служением еретическому учению. А здесь поди разберись, кто правда ведьма, а на ком навет? Да и будут ли разбираться на самом деле? Учитывая последнее условие святых братьев – всё имущество уличённого в малефициях списывается в пользу церкви, а десятая часть его отходит тому, кто предал ведьму в руки инквизиции.

Так до конца и не определившись, что делать с опасной книгой, Илия сунул её в заплечную котомку и покинул свою келью.

Жил Илия вместе с остальными служителями Храмовых скал. Его келья не отличалась ни богатым убранством, ни большими размерами, чем у какого-нибудь заштатного дьячка.

По сути, Илия был единственным членом Священного Синода, кто остался в своей самой первой келье, куда его поселили ещё до окончания семинарии, предпочтя её просторным палатам с лепниной и фресками. По слухам, например, в одной из комнат, принадлежащих святому отцу Иерониму, стоял небольшой фонтан.

Илия знал об этом. Как знал и о многом другом. В его бедняцкой келье был целый тайник, где содержались бумаги. Опасные бумаги. За каждую из которых он легко мог бы расстаться с головой. Сейчас в Храмовых скалах ждало слишком много неотложных дел. Но как только с ними будет покончено, Илия всерьёз возьмётся за всех недобросовестных и злоупотребляющих своим положением священников. Сперва нужно вымести сор из избы, а потом уже приниматься за двор. И быть может, «Молот ведьм» окажется небесполезен и здесь.

Жилые кельи находились на севере от главного храма, почти за всеми важными постройками. И путь от кельи до рабочих покоев занимал у Илии в среднем чуть больше часа. За это время преподобный успевал свидеться со многими простыми служками, а с некоторыми и переброситься парой слов.

В тот день Илия пребывал в скверном расположении духа. Не останавливаясь для разговора хоть с кем-нибудь, преподобный отец дошёл до главного храма и нырнул в зев распахнутых настежь двустворчатых дверей.

На девятом этаже третьей из семи башен главного храма заседал Синод. Все члены уже были на своих местах и ожидали только Илию. Комнаты, где работали высшие чины Храмовых скал, назывались столами. Каждый стол заведовал своим направлением: чёрный – челядью, кашевой – продовольствием и питанием, был и тайный, что ведал разного рода прознатчиками, наушниками, лазутчиками и даже рытниками. Синод относился к большому столу.

Большой стол располагался в просторном трёхкомнатном помещении с высокими сводчатыми потолками, усыпанными фресками. Своды подпирались изящными колоннами с лепниной, на стенах висели иконы в богатых золочёных рамках. Высокие стрельчатые окна давали много света, но кроме них с потолков свисали тяжёлые золотые канделябры, усыпанные сотнями свечей. К стенам тулились лампадки и каганцы на треножниках. Вдоль боковых стен тянулись высокие стеллажи, заставленные внушительными фолиантами в кожаных переплётах. Сами члены Синода восседали на резных стульях, обитых красным бархатом, за круглым столом красного дерева с зелёным сукном в середине.

Илия вошёл хмурый и поздоровался со всеми только кивком. Сев на своё место между Захарией и святейшим Мелехом, он бросил котомку перед собой и сложил ладони в замок.

– Извините за опоздание, господа, – сказал Илия. – Я работал до поздней ночи, но увы, плоть слаба. Под утро меня сморил крепкий и беспробудный сон. Вы что-то уже начали обсуждать?

– Будет вам, преподобный Илия, – отмахнулся рыхлый Алеф, сидевший напротив голоса Синода. Алеф вальяжно потирал пепельную окладистую бороду и будто бы вообще мало интересовался всем происходящим: – Вы опоздали всего-ничего.

– И, тем не менее, мы обсуждали кое-что невероятно важное, – произнёс Нахор, в упор глядя на Илию, и поправил изящное пенсне на орлином носу.

– Я весь внимание, господа, – виновато развёл руками Илия.

К нему повернулся сидящий слева Мелех и, натянув потуже на голову капюшон, заговорил глухим, почти загробным голосом.

– Это всё Сота.

– Мироградский князь? – удивился Илия. И отметил про себя, что что-то слишком часто он в последнее время стал удивляться.

Мелех кивнул и продолжил.

– Мироград развязал войну одновременно с Одоленем и Тигарьском.

– На что он надеется? – не удержался Илия.

– Учитывая его недавнюю авантюру с Лихобором, то видимо, на что-то надеется, – невозмутимо ответил Мелех. – Но для нас это стало бы безделицей, если бы не одно «но»…

– Мироград отказался уплачивать в этом году церковную десятину, – Захария в ярости сжал в кулак изящные пальцы. И, давясь от злости, докончил: – Именно сейчас, когда эти деньги необходимы для восстановления Храмовых скал.