Крысолов

Нет, по-моему, они не похожи на этих, других. Так ли? Не стоит обманываться — кое-что в них было. Да и сам я, кто такой? Ведь дедушка и бабушка моей матери, в отличие от дедушки и бабушки моего отца, пробыли также недолго в бомбоубежище после окончания войны. И с кем же я тогда собираюсь сражаться? Со своей женой? Со своими детьми? С самим собой?

Однако я уже долго здесь сидел. И вроде бы никто не потрудился взяться за мои поиски. Я совсем утратил чувство времени. Интересно, сколько сейчас его набежало? Мои старые наручные часы показывали четыре. Но чего: ночи или дня? И какого числа? Нет, давно следовало купить себе новые часы, а то по этим ничего толком не узнаешь. Или, еще лучше, выменять их у Шехнера на те же консервы.

Кстати, неплохо было бы и перекусить. Последний раз я ел легкий завтрак дома. В этом плане нашим предкам в бомбоубежище было гораздо проще — от продуктовых запасов у них ломились склады. Нет, следовало что-то предпринять — не торчать же мне здесь до скончания века и не слизывать от голода оружейную смазку с автоматов.

Следовало бы с кем-нибудь посоветоваться. Только с кем тут посоветуешься? Кроме как с крысами, не с кем. Да и там, наверху, тоже. Разве лишь с Клариссой? Она говорила, что ее предки долго просидели в бомбоубежище, и на нее нападал больной крысиным синдромом. Наконец, она лежала в закрытой лечебнице. Хорошо было бы увидеться с Клариссой в ее доме, ввести в курс событий, а заодно и перекусить.

Но проблема, как выйти отсюда. Наверняка у входа в бомбоубежище дежурят институтские охранники, и незаметно мимо них не проскользнуть. Конечно, существуют запасные выходы, но разве их найдешь в этих бетонных лабиринтах. Хотя зачем искать? В моем отсеке была мощная стальная дверь с овальными краями, а двери ради красоты не вешают — она должна была куда-то вести. К тому же она уже была чуть-чуть приоткрыта.

Я осторожно, словно боясь напугать блуждающие от моего фонарика по стенам тени, приблизился к ней. В прошлый раз я уже пытался ее открыть, но безрезультатно. Поэтому я не надеялся на скорый успех, но все же толкнул дверь несколько раз дверь плечом — она, естественно, не поддалась. Можно было воспользоваться гранатой из ящика с оружием. Но лучше не стоило этого делать — при моем опыте обращения с гранатами я бы скорее навредил сам себе, чем причинил малейшей урон двери. Не оставалось ничего другого как приналечь на нее всей спиной. После моих нечеловеческих усилий она сдвинулась, приоткрывшись еще на несколько сантиметров. В образовавшуюся щель я сунул острие багра. Используя его в качестве рычага, сумел отворить дверь ровно настолько, что сумел втиснуться в появившийся проем.

Я попал в глубокий колодец, из которого наверх вела вертикальная лестница. Вскарабкавшись по ней и сдвинув тяжелый люк, я вылез на поверхность. Передо мной расстилался необъятный пустырь, припудренный сероватым снежком. Низко над землей висела белесая дымка. Судя по всему, занималось ранее утро.

Я посмотрел по сторонам, пытаясь определить, куда мне следовало идти. Оранжевый дом Клариссы находился на 43 улице, совсем недалеко от ворот центрального бомбоубежища. Но ворота и колодец, из которого я только что вылез, были не одно и то же. До того отсека мне пришлось поплутать по туннелям бомбоубежища. Но в любом случае, ее дом находился не на другом конце округа. Главное, словом, определить нужное направление.

В одной стороне, напрягая зрение, я различил редкое мелькание двигающихся огоньков, скорее всего это были осветительные фары автомобилей. Вероятно, именно там и пролегала 43 улица. Впрочем, выбора у меня не было, и я пошел на эти огоньки.

Примерно через полчаса я оказался у дома Клариссы, подойдя к его задней стороне, обращенной на пустырь. Какое-то время, прячась за мусорным баком, я разглядывал площадку перед домом и вслушивался в предутренние звуки. Но не обнаружил ничего примечательного, и ничто меня не насторожило. Большое неудобство доставляло лишь мое прикрытие — мусорный бак испускал омерзительный гниющий запах.

Я тихонько подкрался к входной двери — она оказалась приоткрытой. Странно, сейчас было не в обычае не затворять двери. Пришлось побороться с охватившими меня опасениями, прежде чем я осмелился переступить порог дома. (Действительно, не возвращаться же мне было обратно, в бомбоубежище, и не погибать там от голодной смерти.) Сначала требовалось убедиться, все ли в нем в порядке, и не стряслось ли с Клариссой несчастья. Стараясь производить как можно меньше шума, я проскользнул во внутренние покои дома, и постепенно обрел спокойствие и уверенность, ощутив его знакомую атмосферу. Из-за слабого освещения мне пришлось по памяти восстанавливать расположение комнат и, уже следуя этому, искать хозяйку. Мои шаги тонули в густом ворсе ковров.

«Только бы — думал я — Кларисса не приняла меня в потемках за грабителя и не стала защищаться подручными средствами. В особенности — своим зубоврачебным инструментом».