Кто бы мог подумать?

— Не заболел? Не заболел. К сожалению. — Мелькнула мысль: «Вот был бы выход! Идти никуда не надо и не виноват». — Просто не знаю, что делать…

Лишь теперь Костя рассказал папе о поручении совета отряда. Накануне отец вернулся поздно, ни о чём поговорить не удалось. Маме Костя пожаловался: форменная напасть — заставляют работать октябрятским вожатым!

— Ну, какие пустяки! — сказала мама. — Есть из-за чего расстраиваться. Другие ведь работают. Попробуй! А не захочешь — откажешься. Подумаешь, проблема!

Но папа не сказал: «Пустяки». Внимательно посмотрел на Костю и произнёс задумчиво:

— Н-да, событие! А ты, главное, не думай, что не справишься. Наоборот, твёрдо реши: справлюсь! И тогда непременно справишься.

— Да я и понятия не имею, чего с ними делать! Так хотелось отказаться, но… не получилось.

О происшествии с Толькой Акимовым Костя умолчал. Что-то его удерживало. Уж очень сложные чувства его тогда обуревали. И ведь Толька напомнил ему маленького Ваську… Но то, что сделал Костя для Тольки, было совсем ерундой, пустяковиной, по сравнению с тем, что делал когда-то для Васьки папа. Может, потом когда-нибудь он папе и расскажет…

— Не знаешь, что с ними делать? — проговорил отец. — Ясно, каким-то интересным делом надо заняться.

— Да каким таким делом? Они же маленькие!

— По восемь лет им? Не такие уж маленькие. Делом можно заняться и в четыре года. — Отец смотрел в окно. Шторы были отдёрнуты. За синим стеклом валил снег. — Экая снежная нынче зима! Я шёл через сквер — по щиколотку проваливался… Постой! А почему бы вам с ребятами не расчистить дорожки в сквере? Это самая короткая дорога к заводу, все там ходят, в сугробах кувыркаются. Дворникам с крышами бы управиться, снег свалить, да кое-как тротуары очистить.

— Папа! — воскликнул Костя. — Да что они могут, эти?.. Да там ещё три девчонки!

Отец рассмеялся.

— Хоть сколько-нибудь сделают. Ты, само собой, не забывай, что у тебя под началом не ломовые лошади. И знаешь что? Скажи ребятам, что рабочие завода просили их прочистить дорожки. Словом, шевели мозгами, братва, мужайся!

Недоумение Тольки Акимова

Свою родную мать Толька Акимов помнил смутно. Ему было пять лет, когда мать умерла, перед этим долго лежала в больнице. Толька жил в круглосуточном детском саду. На выходные отец его брал, но большую часть времени мальчик находился у соседей, играл с их детьми, там ел, а случалось, и спал. После смерти жены Акимов увёз сына в деревню к старушке матери. У бабушки Толька делал что хотел: гонял дотемна по улице; не слушая бабушкиного зова, плескался до дрожи зубовной в речке и однажды чуть не утонул — ребята постарше успели вытащить его за волосы. Забирался в свинарник, разгонял во все стороны поросят и крутил им хвосты. К семи годам отец привёз Тольку в город: он снова женился, а парню пора было учиться, да и бабушке не справиться с сорванцом.

К мачехе Толька отнёсся настороженно, однако живо смекнул, что вреда ему от Серафимы не будет: женщина ласковая и мягкая, не только его не сторожит, а, наоборот, задабривает. Толька нахально называл мачеху «Серафимой», ни до «тёти», ни тем более до «мамы» не снизошёл.

Вот с отцом Толька воевал. Всякие Толькины неурядицы — что-нибудь сломает, разобьёт, потеряет, нахватает двоек — Серафима от отца скрывала. Но не всегда удавалось. Тогда отец бушевал. А уж если бывал, нетрезв, готова была спрятаться и Серафима.

Когда мальчишка, который приволок его домой, назвался вожатым, Толька удивился чрезвычайно. Вожатой звёздочки, в которой числился Толька, была пятиклассница Света, и Тольке мало было до неё дела. Забежит к ним в класс и велит прийти в три часа в школу или домой к какой-нибудь девчонке. Прийти и принести картинки. Про осень, например.

Из любопытства Толька пошёл. Ребята наклеивали в альбом картинки, вырезанные из журналов, из старых книг. Придумывали подписи. Сазонова, у которой был хороший почерк, писала эти подписи на длинных кусочках бумаги, которые тоже приклеивали — под картинкой. Толька придумал подпись: «Дождь идёт — скот пасёт». Самому ему подпись очень понравилась: складно вышло. Но Света сказала, что это — сплошная глупость, дождь не пастух и не может пасти коров. Ребята смеялись. Сазонова не стала выводить своим хорошим почерком Толькину подпись. Толька показал ей язык и свалился под парту, будто умер. Ребята опять смеялись, тыкали его руками и даже носками тапочек, а он не шевелился. Света рассердилась и пожаловалась учительнице: «Акимов всех дезорганизует!»