Читаем Кузнецов против абвера полностью

А тут еще одна беда — белоказаки — защитники самодержавия. Жестокие действия банды атаманов Дутова, Мартынова, Акутина, Савельева, Чечека и других белых командиров Уральской отдельной армии, чехословацких мятежников, жесткий режим «верховного правителя Российского государства» адмирала Колчака пали на плечи крестьян. Атаманы не только обирали последних, но и дико расправлялись со сторонниками красных. Белый террор гулял по Уралу. Семилетний Ника Кузнецов видел своими глазами, как беляки расправлялись с сельскими активистами и сочувствующими советской власти — их выволакивали из домов, расстреливали, топили, рубили шашками.

Летом 1918 года в соседнем с Зырянкой селе Балаир по доносу местных кулаков отряд белоказаков порубил шашками шестерых сельских активистов, боровшихся за установление Советской власти в деревне. Среди погибших был муж родной тети Никоши со стороны матери дядя Иосиф — его, весельчака и крепыша, в деревне называли ласково Ося. Никанор был на похоронах и глубоко переживал утрату близкого родственника. Плакали вдовы, испуганно жались дети к матерям у могил. Слезы жалости и гнева градом катились по щекам Никанора. Это был первый жестокий урок жизни. Он оставил в сердце ребенка неизгладимый след.

Но и белые недолго продержались на Урале. Стремительным наступлением красных войск Пятой армии Восточного фронта под командованием Тухачевского и Эйхе белые покатились на восток и были выбиты с Урала. Страна медленно поднималась с колен. Яростный штурм первой пятилетки сочетался с коллективизацией сельского хозяйства и индустриализацией всей страны. Это был бурный процесс перепланировки государственного хозяйствования. Революция подарила землю крестьянам, но под гнетом нищеты и бескультурья распоряжались ею они еще десяток лет по-старому.

* * *

По воспоминаниям брата Виктора Ника отличался хорошей памятью, легко заучивал длинные стихотворения и любил их декламировать в кругу родных и знакомых. Особенно ему нравились героические стихи, воспевающие трудовые дела и ратные подвиги русского народа: «Смерть Сусанина», «Бородино», «Братья-разбойники» и другие. Для декламирования подобных стихотворений мальчик забирался на лавку или табуретку и громко оглашал комнату своим звонким голосом.

В редкие вечерние часы отдыха, когда в избу к Кузнецовым приходили соседи, отец — Иван Кузнецов любил слушать, как его шестилетний сын гордо отвечал врагам России словами Ивана Сусанина:

— Предателя мнили найти вы во мне? —Их нет и не будет на русской земле!

Осенью беспокойного 1918 года Ника начал учиться в Зырянской начальной школе. Мальчик сразу обнаружил способности к учебе. Учителя удивлялись его старательности, дисциплинированности и опрятности.

А вот воспоминание родственницы Л.В. Кузнецовой: «Приехала я в Зырянку к мужу в 1918 году. Присмотрелась к деревенским ребятишкам. Мне как-то сразу понравились дети Ивана Павловича и Анны Петровны. Жили мы тогда через один дом от них, и нельзя было не заметить, как умно ребята вели себя среди взрослых. Ника учился в первом классе. Ходил в школу серьезный, подтянутый. А придет домой после учебы, поест — и за работу: то с крыльца сметет, то во дворе уберет, то снег отбросит, то коней сгоняет на водопой. В страдную пору сенокоса и уборки урожая Ника работал вместе со взрослыми».

После успешного окончания трехлетки в Зырянке и четвертого класса в селе Балаир родители, заботясь о новом образовательном уровне сына, направили Никошу в семилетнюю школу, расположенную за 25 верст от родной деревни, — в поселок Талицу, который в 1940-е годы стал городом. В этом будущем городе было две достопримечательности: клуб, где Ника впервые посмотрел кинофильм «Броненосец «Потемкин», и Талицкий лесотехнический техникум — ТЛТ.

Учился Ника успешно и прилежно, с усердием постигал дисциплины. Вот как его характеризовали учителя. Завуч Талицкой школы А.З. Снегирева: «Новичок — собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо, при живости характера на удивление внимателен».

Хорошей подготовкой к семилетке он был обязан, конечно, старшей сестре Агафье — учительнице начальных классов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
10 мифов о КГБ
10 мифов о КГБ

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷20 лет назад на смену советской пропаганде, воспевавшей «чистые руки» и «горячие сердца» чекистов, пришли антисоветские мифы о «кровавой гэбне». Именно с демонизации КГБ начался развал Советской державы. И до сих пор проклятия в адрес органов госбезопасности остаются главным козырем в идеологической войне против нашей страны.Новая книга известного историка опровергает самые расхожие, самые оголтелые и клеветнические измышления об отечественных спецслужбах, показывая подлинный вклад чекистов в создание СССР, укрепление его обороноспособности, развитие экономики, науки, культуры, в защиту прав простых советских людей и советского образа жизни.÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Александр Север

Военное дело / Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Покер лжецов
Покер лжецов

«Покер лжецов» — документальный вариант истории об инвестиционных банках, раскрывающий подоплеку повести Тома Вулфа «Bonfire of the Vanities» («Костер тщеславия»). Льюис описывает головокружительный путь своего героя по торговым площадкам фирмы Salomon Brothers в Лондоне и Нью-Йорке в середине бурных 1980-х годов, когда фирма являлась самым мощным и прибыльным инвестиционным банком мира. История этого пути — от простого стажера к подмастерью-геку и к победному званию «большой хобот» — оказалась забавной и пугающей. Это откровенный, безжалостный и захватывающий дух рассказ об истерической алчности и честолюбии в замкнутом, маниакально одержимом мире рынка облигаций. Эксцессы Уолл-стрит, бывшие центральной темой 80-х годов XX века, нашли точное отражение в «Покере лжецов».

Майкл Льюис

Финансы / Экономика / Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / О бизнесе популярно / Финансы и бизнес / Ценные бумаги