Лабиринт

Лина однажды случайно слышала такой разговор и им несла из него, что учителя близко к сердцу их дела не принимают. Но при этом зачем-то морочат друг друга, прикидываются наивными, будто не ясно им то, что и для нее, не умудренной опытом, давно не секрет — в аду ангелочками не вырастают. А жизнь, их общая жизнь, вырвавшаяся из-под узды и вздыбившаяся, зависла над пропастью и пугает, все больше превращаясь в театр абсурда.

От долгих размышлений Лине всегда становилось плохо, и когда кто-то толкнулся в дверь, она обрадовалась: не отыскалась ли медицинская сестра, может, и ей перепадет таблетка от головной боли?

Но не лекаря посылало им провидение, а воина. В класс ввалилась разрумянившаяся с мороза Арина Васильева. Убедившись, что урока не будет, Арина побежала на рынок за семечками. Теперь, немного смущенная присутствием завуча, она задержалась у порога, и возглас, готовый уже сорваться с ее уст, застрял где-то по дороге.

Арина пришла в их класс этой осенью. Ее появление было овеяно тайной и сопровождалось догадками. Ходили слухи, будто Арина сбежала от матери и переехала в семью отца — к мачехе, но точно никто не мог этого утверждать, а Арина пресекала всякие попытки задавать ей вопросы.

С первых же дней Арина дала понять своим новым одноклассникам, что в ее присутствии никто иной властвовать в классе не будет, и, чуть осмотревшись, бросила вызов Вике.

Вика поначалу кривила свой капризный ротик, посмеивалась снисходительно — слишком давно и усердно плела она тут свою сеть и немало рыбешки, маленькой и покрупнее, в нее попалось. Но Арина несла в себе такой заряд душевной силы, что и Вика почувствовала неуверенность в своем превосходстве над всеми в классе.

Первым пробным камнем в их неизбежной схватке стала Соня Чумакова. Вряд ли Арина сразу воспылала к Чумаковой нежными чувствами, не верилось и в то, что ее глубоко взволновало угнетенное положение Сонечки, которую Вика вечно цепляла. Арина брала слабого под защиту, утверждаясь в своей независимости.

Сейчас она стояла перед одноклассниками рослая, крепкая, сильная, и ее мускулистые, не по-девичьи тяжелые руки таили опасность. Острый, проницательный взгляд почти прозрачных глаз мгновенно схватил ситуацию: суетливая стайка ребят во главе с завучем возле полуживой Чумаковой, карусель шептальщиц вокруг Вики и притаившийся в углу Пупонин, испуганно теребящий молнию…

Вмиг Арина швырнула пакет с семечками на переднюю парту, одним прыжком подскочила к Пупонину и, неожиданно подпрыгнув, ногою ударила Колюню в живот. Колюня жалобно взвизгнул, совсем как побитая собака, и согнулся, схватившись руками за больное место. Не дав ему прийти в себя, Арина приподняла его за волосы и стукнула головой о коленку. Колюня теперь уже просто взвыл от боли и, не успев опомниться, схлопотал по зубам. Тоненькая струйка крови поползла из рассеченной губы.

Пупок вытер кровь тыльной стороной ладони, прогнусавил что-то невнятное и вдруг, набычившись, дико вращая черными цыганскими глазами, двинулся на Арину.

Арина не шевельнулась. Подпустила Пупонина поближе и, по-особому вывернувшись, взвилась над полом и сапогом двинула Колюне по челюсти. Колюня, весь окровавленный, заскулил и завертелся волчком.

— Козел! — Арина с силой отпихнула Пупка к стене и брезгливо отряхнула руки. — Хватит? Или еще зубки почистим?

С этой минуты корчившийся в углу Пупонин больше ее не занимал. Она повернулась ко всем остальным, и лицо ее сделалось суровым.

— И вы все, детки, — Арина обращалась к классу, но смотрела только на Вику, внятно и не торопясь выговаривая слова, — завяжите узелки на своих бывших пионерских галстуках или на чем там еще, а хотите, так запомните: кто на Софью хвост поднимет, без хвоста погуляет. Ясно? Кому не ясно, поднимите ручки, я объясню!

Завуч Сидоренко совершенно оторопела. Ее рот открылся было для крика, но так и застыл, словно его сковал спазм. Молча, как совершенно ненужную вещь, Арина отодвинула растерявшуюся Сидоренко в сторону, раскидала ребят, топтавшихся возле Сонечки, и тяжело опустилась на парту рядом с нею.

Крепко прижимая щупленькую Чумакову к себе, Арина задышала ей в лицо, будто отогревала выкинутого из гнезда птенчика, и бережно шершавыми пальцами утирала покатившиеся по Сонечкиным щекам редкие слезинки.

— Ты не боись, Чумка, — зашептала она. — Эти скоты больше не сунутся. И не хлюпти, ничего не случилось. Хочешь семечек? Я семечки принесла…

То, как теперь Сонечку утешала Арина, стало живым укором Лине. Лина с первого класса сидела на одной парте с Соней. Дружила с ней много лет, но, когда они повзрослели, кислая молчаливая подружка превратилась для Лины в обузу, выводя ее из себя покорностью и безропотностью. И Лина стала сторониться Чумаковой. Видела, как Соня страдает от этого, но ничего с собой не могла поделать. Собственное спокойствие она оберегала пуще всего, научившись во всем себя оправдывать. В конце концов, даже муж с женой, бывает, надоедают друг другу и разбегаются, а она разве нанялась к Чумке нянькой!..