Лабиринт Фавна

– Нравится? – Мама погладила рукой шелковистую ткань. – Я в твоем возрасте чего только не отдала бы за такую красоту! К нему я сшила беленький фартучек. А на туфельки посмотри!

Туфли были черные и блестящие, как солдатские сапоги. Им не было места в лесу, так же как и платью, хоть оно и было зеленым.

– Тебе нравится? – Мамины глаза сияли.

Она как будто подлизывалась, точно маленькая наказанная девочка. Офелии стало ее жаль и стыдно за нее.

– Да, мама, – прошептала она. – Очень красиво.

Мама насторожилась. Помоги мне! – умоляли ее глаза. Помоги угодить ему. Офелию пробрал озноб, словно она опять очутилась в лабиринте и тень от мрачных стен легла ей на душу.

– Ну, иди! – Мама разочарованно опустила взгляд. – Искупайся, пока вода не остыла.

Столько стежков…

Кармен много часов шила это платье. Она не хотела видеть в глазах дочери правду: платье шилось не для Офелии, а для человека, которого Кармен велела дочери называть отцом, хотя на самом деле это звание принадлежало мертвому.

Все мы придумываем для себя сказки. «Он посмотрит на платье и полюбит мою дочь», – говорила себе Кармен Кардосо, хотя в глубине души знала, что для Видаля имеет значение только его еще не рожденный сын. Предать своего ребенка ради новой любви – страшный грех. Мамины пальцы дрожали, когда она расстегивала пуговки на платье и продолжала улыбаться, притворяясь, будто жизнь и любовь – такие, какими ей хочется их видеть.

Ванную комнату всю заволокло паром. Офелия закрыла за собой дверь, и ее тотчас окутала влажная жара. Ванна была похожа на белую фарфоровую лодку – так и хочется сесть в нее и уплыть на луну. Но Офелия торопилась остаться одна не ради купания.

Вчера ночью она спрятала книгу Фавна и мешочек за батарею в ванной, чтобы мама не нашла. Это была ее тайна. Мама не любила книги. К тому же Офелия боялась, что подарок Фавна потеряет волшебную силу, если его увидит или коснется кто-нибудь, кроме нее.

Она присела на край ванны, с трудом удерживая тяжелую книгу на коленках. Кожаный переплет на ощупь был как кора старого дерева. Страницы все такие же чистые, но Офелия откуда-то знала, что скоро они заполнятся. Все по-настоящему важное поначалу скрыто. Офелия была еще маленькая, поэтому знала.

И правда, как только Офелия коснулась чистого листа, на нем понемногу проступил коричнево-зеленый рисунок. Справа на странице появилось изображение жабы, затем возникла рука, а следом – лабиринт. По краю страницы появились цветы, а посередине – дерево, старое и корявое. Сухие ветки скрючились, как рога, а ствол треснул и был пустым внутри.

Рядом с деревом стояла на коленях девочка и смотрела на Офелию. Девочка была босая, но в зеленом платье с белым фартуком – в точности как мама сшила для Офелии. Когда рисунок на правой странице проявился до конца, левая начала заполняться темно-коричневыми буквами. Они были написаны в старинном стиле, словно невидимый писец чертил их кистью из куньего меха.

Буквы были такие красивые, что Офелия сперва не могла на них наглядеться, но потом она начала читать.

В стародавние времена, когда лес был еще молод,

там жили чудесные и удивительные создания…

– Офелия! – Мама постучала в дверь. – Поторопись! Надо примерить платье. Ты должна быть красивой, чтобы понравиться капитану.

Предательство…

Офелия подошла к зеркалу. Стекло затуманилось от пара. Офелия сбросила с левого плеча купальный халатик.

– Ты будешь как принцесса! – крикнула мама через дверь.

А Офелия не могла отвести глаз от своего отражения.

Так и есть: полумесяц с тремя звездами, такие четкие, будто их нарисовали на плече сепией – коричневыми чернилами, как буквы в книге. Фавн говорил правду.

– Принцесса, – прошептала Офелия.

Она посмотрела на свое отражение.

И улыбнулась.

9 Молоко и лекарства

Конечно, гости капитана не остались голодными. Продовольствие обеспечили солдаты, и на кухне все знали, как именно. Кто-то из местных несколько дней проведет без еды. А что скажешь, когда в дверь стучатся солдаты и требуют последнюю курицу или мешок картошки, припасенные для детей? Мерседес мучил стыд, пока она вместе с другими служанками шинковала овощи. Вот зачем женщинам ножи – готовить еду для мужчин, которые своими ножами убивают их мужей, их сыновей и дочерей.

Нож, которым она резала луковицу, был точно такой же, как у всех на кухне. Служанки хранили нож в фартуке, подвернув складку на животе: не порежешься и ножик всегда под рукой. Короткое, сантиметров семь-восемь, лезвие из дешевой стали и потертая деревянная рукоятка.