Летопись одной цивилизации

Лязгая траками по асфальту, он мчится по городской улице. Получены сведения, что некий Стропарев, Анатолий Алексеевич, задумал эмигрировать с Земли вместе с женой и трехлетним сыном. Скоты продажные, хоть бы ребенка пожалели, если своя жизнь не дорога. Захотели променять нашу родную планету на космический рай. Ничего, они его получат. Истинное наименование нашей организации затерялось в бумагах, даже я не сразу его вспомню, но зовут нас "таможенниками" по поговорке - "За выезд в рай взимается пошлина в размере жизни". Правда, непонятно, откуда взялась уверенность, что там рай? Чужие планеты, всякий сброд, бежавший от правосудия - те же сицилийские недобитки, ни порядка, ни государства - закон джунглей. Общество вырастило, воспитало тебя, спасло от ядерной войны, экологической катастрофы - в этом я лично участвовал, громя целлюлозные банды на Амазонке. Чего еще надо? Работай, реализуй свои возможности, отдавай долг обществу. Так нет, бегут, как крысье поганое, и растаскивают Землю по ниточкам. Что самое страшное - нас, сдерживающих этот поток человеческих помоев, ненавидят, боятся те, ради кого мы делаем свою тяжелую работу. Вчера, когда я остановился во дворе около песочницы, где копошился забавный малыш, его мать с криком: "Ты с кем разговариваешь, это же таможенник!", Унесла отчаянно заревевшего карапуза. Такого страха я еще не видел. Нами уже пугают детей, как волками. Волки. Волки - санитары леса, то есть общества, - так орал Бэйтс, опять надравшись. Надо будет вышибить его из таможни, чтобы не позорил звание. Из-за таких нас и ненавидят. Ну, и еще доносы. В деле Стропарева тоже прочерк - "данные доносителя неизвестны". Нам, исполнителям неизвестны. Потому что были случаи - как с сумасшедшим Фуэнтесом, который построил всех доносчиков во дворе городской Таможни, нацепил им все запасы орденов и медалей и расстрелял. Я до этого еще не дошел, но тоже симпатии к доносчикам не испытываю.

Бронеход оседает на передние катки, резко затормозив у дома. Мои ребятишки посыпались из люков, башенные стрелки водят стволами лазеров по фасаду, готовые прикрыть нас - можно напороться и на это.

Сапоги грохочут по лестнице. Квартира N_153. Звонок. Испуганный женский голос: "Кто там?". Отвечаю: "Открывайте. Таможня.". Яростный мужской возглас перекрывает стон женщины, из двери летят щепки от пуль, проходящих в сантиметре от меня. Четыре кубика пластиковой взрывчатки на замке и петлях срывают дверь. В конце коридора мужчина с двух рук стреляет из пистолета. Короткая очередь из "локуста" Джонни Сименса разбивает ему руку, и пистолет - АПС конца прошлого века, отлетает в сторону. Сименс и Котельников волокут его в комнату, где перепуганная женщина с крошечным ребенком вжимается в примитивный генератор переброски. Штейнхофер вытаскивает ее из машины, которую разносит длинной очередью.

Комната забита людьми, пластами плавает прозрачный дым. Я пишу протокол под тихое всхлипывание женщины, сам Стропарев странно смотрит на меня. Господи, когда-нибудь я этого не смогу. Но не сейчас.

Обоих отшвыривают к стене, и Котельников забирает у женщины ребенка, что-то утешительно шепча. Та уже ничего не соображает, ее гипнотизируют черные зрачки автоматных стволов. В домашнем халатике, забрызганном кровью мужа, она не замечает, что причиняет ему боль, прижимаясь к его искалеченной руке.

Формулировка, ставшая привычной: "По закону 1735, III-в, оказавшие вооруженное сопротивление при задержании...". Стропарев хрипит мне в лицо что-то странно знакомое. Залп. Дыму в комнате прибавляется, и два изрешеченных трупа тяжело и неуклюже сваливаются на пол своей комнаты. Я подхожу к видеофону и вызываю похоронную команду. На лестнице надрывается криком ребенок, у которого мы отняли мать и отца. Отца, который продал Землю, дезертировал из общества. Нет, его воспитает государство, а не эти двое предателей.

Снова дождь молотит по броне, заглушая плач ребенка. Только сейчас я разбираю то, что этот человек сказал мне перед смертью - "Тебя я не ожидал с ними". Да и фамилия его сквозь дождь и дрему всплывает вместе с назойливой мелодией "Далекой Амазонки". Стоп. Стропарев... Стропа, Толик-Стропа, зенитчик с КП интерпатруля, где работала Здена. Господи, я не узнал его. Хорошо, что не узнал, иначе не смог бы сегодня. Но все равно, когда-нибудь я этого не смогу.