Листопад в зачумленном городе

— Ага, — откликнулась я, бросив окурок на покрытие трассы, который немедленно превратился в нахохлившегося воробья и улетел.

— Чего ж ты зимой пошла на трассу, да еще и в этом направлении?

— Вот и я теперь сижу и думаю: действительно, на фига?

Молодой человек засмеялся. Он поднял трость и нарисовал ей в воздухе огненный круг.

— И солнца нет с самого утра, — пожаловалась я. — И машин тоже…

— Так эту трассу уже лет десять не используют. Есть более удобная, новая. На юге.

— И длинная, — добавила я. — Она в два раза длиннее, а мне быстрее надо.

— И что ты выиграла?

Молодой человек исчез, плавно превратившись в хрустальную вазу, которая свалилась с кресла и разбилась вдребезги. Осколки вместе со снежинками унесла поземка.

Некоторое время кресло пустовало, пока в нем не появилась кутающаяся в плед и протягивающая руки к невидимому огню дама в белом. Она превратилась в огромного черного дога, сбежавшего в никуда.

Я молча смотрела, ожидая продолжения.

Клетка с двумя грустными канарейками; аквариум с гуппи и неонами; ППШ; раскрытая ближе к концу книга; маленький, пищащий котенок; свернувшаяся калачиком девочка с синем платье; пакет рассыпавшихся апельсинов; черная гитара и белый шарф, развивающийся на ветру…

— Эй! Ты что тут делаешь?!

Я вздрогнула, вскинула голову и испуганно огляделась. Ну надо же, успела задремать.

Рядом со мной остановился разбитый оранжевый москвич. Водила приоткрыл окно и выжидающе смотрел на меня.

— Подвезти? — спросил он весьма миролюбиво, пока я открывала дверь и садилась на пассажирское место рядом с водителем. — Куда?

— Прямо…

24.03.00

2:57

2. Алиса в Кроличьей Норе

Стерх

Настя сидела в полутьме за столиком у стены. В баре было душно, накурено, шумно и очень неуютно. Настя допила сок и закурила. Вместе с зажигалкой — не китайской дрянью, а настоящей «Zippo», — она достала из кармана простенькую фибулу. Простенькую, но очень старую, это было видно сразу, с первого взгляда. Потемневшее серебро мутно поблескивало в свете желтых ламп. Настя долго вертела в руках фибулу, вглядывалась в непонятные чеканные узоры, пыталась прочесть слова древнеславянского языка.

«Храни Господь» — только и разобрала она.

Дверь открылась, впустив немного свежего воздуха. Настя вскинула на вошедшего взгляд и с непонятной радостью узнала Олега.

— Ну что, поехали? — поинтересовался он, ставя на стол синий бархатный футляр.

— Поехали, — тихо ответила Настя. Затушив сигарету в пепельнице, она бережно положила фибулу в футляр и встала.

Они вышли из бара, с облегчением вдохнув относительно чистый воздух ночной улицы. Влажная морось заставила их прибавить шаг и поднять воротники. Машина стояла метрах в ста от входа в бар.

Святослав вышел на крыльцо и вдохнул утренний влажный воздух. Деревня была тиха и еще спала, хотя солнце уже показалось над горизонтом. Святослав закрыл на секунду глаза, поправил меч на поясе, отбросил за спину плащ и направился в конюшню, где ждал его гнедой конь…

Волчья артель вышла на работу. Ночь выдалась неудачная и они собирались наверстать упущенное утром, покуда не так много путников было на дорогах. Девять одетых в потрепанные кафтаны мужиков пробирались по лесу к ближайшему тракту, настороженно реагируя на каждый шорох, на каждый звук.

И вдруг все разом замерли. Из-за кустов, громко хлопая крыльями, взметнулся огромный белый журавль.

— Дьявольская тварюга, — выругался вожак, которого все величали Волком, хотя внешностью он больше походил на заматеревшего лиса. — Опусти лук, Щербатый. Пусть летит. То не человече…

Святослав остановился у колодца и долго смотрел на невидимую в темноте воду. Потом обернулся к деревне и, не отпуская трензеля гнедого, поклонился в пояс. Заранее знал, что не вернется уже. Знал, что долгая дорога предстоит княжескому дружиннику, на далекую заставу.

Он выпрямился и пошел дальше, за околицу, к тракту, ведущему на юг. Звенящая тишина раннего утра раскинула вокруг искрящееся серебром росы шелковое покрывало белого тумана, скрыла яркую летнюю зелень.

Версты тракта легли под ноги, поманили за собой в даль далекую, конь похрапывал за спиной, послушно ступал копытами в дорожную пыль и ждал, когда же Святослав соизволит в седло сесть. Но дружинник медлил.

КамАЗ, нарушая все правила дорожного движения, выскочил с боковой улицы так неожиданно, что Олег едва успел затормозить. Выругался злобно, ударил кулаком по рулю и посмотрел на побледневшую Настю.

— Расходимся! — заорал Олег, схватил синий футляр, открыл его и бросил Насте на колени фибулу. — Слышишь?! Расходимся!

Они одновременно открыли двери машины и выскочили во влажную осеннюю ночь…

Святослав остановился и некоторое время прислушивался к чему-то. Потом запрокинул голову и долго смотрел в синее небо, в котором парил едва различимый отсюда журавль. Это был хороший знак, — знак удачи.

Дружинник забросил поводья гнедого на сук ближайшего дерева и свернул с дороги, решив пройтись последний раз по лесу.