Лицо

Потом закрыла глаза и снова увидела тех игроков. С его лицом.

— Здорова ли я? Правда, не знаю, Адриана.

Я открыла глаза и увидела у нее в руке большую серебристую монету.

— Дай-ка я покажу тебе упражнение, помогающее расслабиться, которому меня научила доктор Корбен. Оно всегда успокаивает.

Она поднесла монету к самому моему лицу.

— Смотри на нее. Следи за ней глазами.

Адриана стала медленно водить монетой из стороны в сторону.

— Сосредоточься на ней. Успокойся. Успокойся. Просто следи за монетой.

Мне в самом деле хотелось успокоиться. Хотелось быть здоровой.

Монета медленно двигалась у меня перед глазами. Взад-вперед, взад-вперед.

Я схватила подругу за руку и воскликнула:

— Эй, что это ты делаешь?

— Все нормально, Марта, — ответила она мягко и осторожно высвободила руку. — Я пытаюсь успокоить тебя с помощью гипноза.

Я прищурилась. Ее лицо на мгновение исчезло в тени, потом снова появилось.

— Ты меня… гипнотизируешь? — выдавила я.

Адриана кивнула. Ее черные волосы упали на глаза.

— Не бойся. Я проделывала это над собой много раз. Ничего страшного.

Она снова подняла руку, но я оттолкнула ее и сказала:

— Мне уже лучше.

Прибежала Лаура и протянула мне бумажный стаканчик холодной воды. Пристально посмотрела на меня и спросила: — Как ты?

— Ничего, — ответила я, жадно глотая холодную воду. — Не понимаю, что со мной случилось.

Из зала доносились крики и смех.

Мне тоже хотелось бы сейчас смеяться вместо со всеми, а не сидеть здесь, уставившись на озабоченные лица своих подруг.

— Так что же все-таки произошло? — спросила Лаура.

Я покачала головой и допила воду.

— Толком не знаю. Я увидела лицо. То самое, которое рисовала. И оно было у нескольких игроков нашей команды.

Адриана обменялась взглядом с Лаурой, потом пробормотала:

— Кошмар…

Я глубоко вздохнула и, схватив Лауру за плечи, спросила:

— Но чье это лицо? Скажи мне! Скажи мне сейчас же! Чье лицо?

Адриана осторожно оттащила меня в сторону и ответила негромко, но твердо:

— Ты же знаешь, что мы не можем сказать.

— Мне бы хотелось тебе помочь, Марта, — добавила Лаура, опустив глаза. — Но доктор велел…

— Скажите мне! — заорала я. — Скажите!

— Идем-ка лучше домой, — ответила Лаура.

И они потащили меня к выходу.

Ноги у меня дрожали и подгибались. Все тело тряслось.

Навстречу попадались ребята, шумно болтавшие и что-то жевавшие. Кто-то окликнул нас, но мы не обратили внимания.

Я старалась ни на кого не смотреть, потому что боялась увидеть все то же лицо.

Мы миновали спортзал и, свернув за угол, собирались выйти на улицу. Уже заметно похолодало. Из спортзала донеслась сирена.

И тут мне стало совсем страшно.

Ведь хотелось повеселиться. А теперь весь вечер пошел насмарку. И для меня, и для подружек.

Я собиралась попросить у них прощения, как вдруг увидела у дальней стены, возле ящичков с одеждой, парня и девчонку. Они целовались, спрятавшись в тени.

Парень стоял ко мне спиной. Потом медленно развернулся, должно быть услышав наши шаги.

Я разглядела его лицо.

Его лицо.

И не поверила своим глазам.

Но я видела его так ясно.

Совершенно ясно.

— Нет! — закричала я. — Нет!

Глава 16

— Марта, постой! — крикнул он, отрываясь от девчонки.

— Аарон! — выдохнула я.

Он двинулся ко мне, и теперь я разглядела девчонку. Бледное, круглое лицо. Яркая помада, размазанная поцелуем.

Это была Джастина.

— Марта, послушай! — начал Аарон, тяжело дыша — то ли от поцелуя, то ли от того, что увидел меня. Он глубоко вздохнул и снова начал: — Марта, я должен тебе сказать…

— Только не сейчас. — Адриана отпихнула его в сторону.

— Марте плохо, — объяснила Лаура и потащила меня прочь.

— Уходи Аарон, — сказала Адриана холодно. — И ты тоже, Джастина. Марта не будет с вами разговаривать.

И подруги повели меня к выходу.

Аарон лишь беспомощно пожал плечами. Я пыталась угадать выражение его лица, но не смогла.

Было ли оно виноватым? Растерянным?

Или безразличным?

Они с Джастиной повернулись и направились к спортзалу.

Потом я как-то неожиданно очутилась на улице. В черноте ночи.

И эта ночь казалась мне самой черной в жизни.

Абсолютно черной и холодной. Ведь я верила Аарону. Верила, что нужна ему, что он заботится обо мне.

У меня в голове не укладывалось, что меня предали именно Джастина и Аарон.

Кому мне теперь верить?

Я поняла, что не могу верить даже собственному сознанию.

Все смешалось — чернота, галлюцинации, реальные и нереальные лица.

А может быть, их поцелуй мне тоже померещился?

С чего бы им целоваться прямо в школьном коридоре?

Но я все равно больше никому не верю.

Я не помнила, как оказалась одна, в своей спальне. И вдруг вспыхнул свет.

Его излучала лампа, стоявшая на моем столе. А я снова сидела и рисовала все то же лицо. И вглядывалась в этот свет, от которого делалось теплее и уютнее.

Хотелось никогда больше не погружаться во тьму.

Хотелось оставаться на свету. Купаться в нем. Плыть в нем. Жить в нем.

И рисовать лицо. Рисовать его снова и снова.

И тут оно начало двигаться.

То есть не на рисунке, а в моей памяти. Я увидела еще одну сцену.

Ко мне снова возвращалась память.

Я вглядывалась в яркий свет, изо всех сил моля, чтобы мои воспоминания ожили.