Лучше не бывает

— Во всяком случае, я не нашел, — сказал Биран.

— Совершенно не в его духе! — заметил Октавиен. — Рэдичи всегда неутомимо составлял подробнейшие отчеты. Думаю, сейчас приедет полиция и останется на весь день, и надо же — я как раз собирался уехать на выходные.

— Почувствовав, что его голос вновь обрел глубину, он понял, что самое страшное позади. Теперь снова можно было стать холодным, деловым, в меру шутливым.

— Если хотите, я возьму их на себя, — сказал Биран. — Они, вероятно, будут фотографировать, и все такое. Не забыть сказать им, что я притрагивался к револьверу. Я отодвинул его, чтобы заглянуть в лицо. Они найдут на нем отпечатки моих пальцев!

— Спасибо, но, думаю, мне лучше самому остаться. Бедняга, почему он это сделал?

— Не знаю.

— Он был обаятельным чудаком. Интересовался духами и привидениями.

— Не знаю, — повторил Биран.

— А, может… Ну, конечно, помните жуткую историю с его женой? Мне говорили, что он так и не оправился после ее смерти. Он стал, я заметил, впадать в депрессию… Вы помните этот ужасный случай в прошлом году?…

— Да, — сказал Биран. Он засмеялся коротким, напоминающим взвизгивание животного, смехом. — Как это похоже на Рэдичи с его чертовски дурным вкусом — прийти на работу и застрелиться!

— Кейт, дорогая — Октавиен звонил в Дорсет своей жене.

— Привет, милый. Как дела?

— У меня все хорошо, — сказал Октавиен, — но на работе случилась неприятность, так что я приеду только утром.

— Как же так, дорогой? Ведь Барби приезжает нынче вечером! — Четырнадцатилетняя Барбара была их единственным ребенком.

— Я знаю, это ужасно досадно, но ничего не поделаешь. Здесь сейчас полиция и вообще полный кавардак.

— Полиция? Что случилось? Что-нибудь ужасное?

— И да, и нет, — сказал Октавиен, — один человек застрелился.

— Господи! Кто-нибудь из знакомых?

— Нет, не волнуйся. Ты его не знаешь.

— Ну и то слава Богу. Мне так тебя жаль, бедный ты мой. Барбара так расстроится, что тебя не будет сегодня.

— Знаю. Но завтра я появлюсь. У вас там все в порядке? Как мой гарем?

— Твой гарем ждет не дождется тебя!

— Рад слышать. Целую тебя, любимая, я еще позвоню вечером.

— Октавиен, ты ведь захватишь Дьюкейна?

— Конечно, он все равно не мог приехать раньше завтрашнего утра, я захвачу его.

— Прекрасно. Вилли жаждет увидеть его.

Октавиен улыбнулся:

— Это ты жаждешь увидеть его, правда, милая?

— Ну конечно, я хочу его увидеть! Он совершенно незаменимый человек.

— Ты получишь его, дорогая. Ты получишь все, что пожелаешь.

— Ты чу-удо!

2

— Все камни надо вынести в сад, — сказала Мэри Клоудир.

— Почему? — спросил Эдвард.

— Потому что камням место в саду.

— Почему? — спросила Генриетта.

Близнецам, Эдварду и Генриетте, было девять лет. Оба долговязые, белобрысые, оба с красивой волнистой копной волос — они были удивительно похожи.

— Это ведь не окаменелости. В них нет ничего особенного.

— Каждый камень — особенный, — сказал Эдвард.

— В метафизическом смысле это абсолютно верно, — Теодор Грей явился на кухню в своем старом халате в темно-коричневую клеточку.

— Метафизика и порядок в доме — вещи разные, — сказала Мэри.

— Где Пирс? — обратился Теодор к близнецам. Пирс был сыном Мэри Клоудир, ему исполнилось пятнадцать.

— Наверху, у Барби в комнате. Он украшает ее ракушками. Притащил туда целую тонну.

— О боже! — воскликнула Мэри.

Дом постепенно превращался в пляж. У детей в комнатах под ногами шуршал песок, хрустела галька и раздавленные ракушки, а также высохшие останки разнообразной морской флоры и фауны.

— Если Пирсу можно носить в дом ракушки, то, значит, мы можем держать в комнате камни, — рассудила Генриетта.

— Никто не разрешал Пирсу приносить ракушки, — сказала Мэри.

— Но никто ему и не запрещал, верно? — вставил Эдвард.

— Если бы я так отвечала старшим, когда была в вашем возрасте, меня бы отшлепали, — вмешалась экономка Мэри Кейзи. Все в доме звали ее по фамилии «Кейзи», чтобы не путать с Мэри Клоудир. Это звучало как кличка.

— Справедливо, но неприменимо, мог бы ответить Эдвард, — заметил Теодор, — и если вас не затруднит, я хотел бы выпить чашку чая. Чувствую себя не блестяще.

— Бедняжка Кейзи, вот не повезло ей! — сказал Эдвард.

— Я его не останавливаю, — сказала Мэри, — во-первых, потому, что останавливать его уже поздно, а во-вторых, потому, что не каждый день Барбара возвращается домой.

— В споре с близнецами всегда выручала логика.

Барбара Грей не была дома с Рождества. Она заканчивала учебу в Швейцарии. В пасхальные каникулы она каталась с родителями на лыжах… Супруги Грей были страстными путешественниками.

— Некоторые могут себе позволить, — пробурчала Кейзи, вложив в свою реплику туманный намек на разницу в их социальном положении. Она часто отпускала неопределенные, но веские замечания.

— Кейзи, можно нам взять эти куриные лапы? — спросила Генриетта.

— Как тут поддерживать чистоту на кухне, когда дети роются в мусорных ведрах, будто голодные коты…

— Пожалуйста, не надо выгребать оттуда все, Генриетта, — закричала Мэри. Вместе с куриными лапами вывалилась мешанина из скомканной бумаги, кофейных зерен, вялых листьев салата и человеческих волос.