Магический перстень Веры Холодной

Ее все еще познабливало, да и ветер пробирал. Надо возвращаться. Последний раз окинуть взглядом море… эти серые волны, эти серые облака, эти корабли…

Какое-то алое пятно реяло в небесах, приближаясь к берегу, металось, то возносясь выше, то опускаясь к самой воде.

Алёна смотрела, не веря глазам.

Это был воздушный шар, пущенный с какого-то корабля. Сердце, алое сердце летело над морем!

Алёна не могла оторвать от него глаз.

Ветер нес сердце в сторону Приморского бульвара. Колоннада Воронцовского дворца была хорошо видна. Сердце пролетело меж колонн… взмыло выше… повисло на миг неподвижно… и вдруг…

Ах! Шарик лопнул.

Алёна положила руку на грудь. Послушала.

Все в порядке.

Если даже чье-то сердце все же разорвалось, это точно было не ее сердце!

* * *

Из одного старого дневника.

Июль 1941 года

Сегодня самый счастливый и самый странный день моей жизни. Сегодня Юлий сказал, что любит меня! Я не могу поверить…

Я даже не знаю, как описать этот день, полный чудес! Я не могу найти слов!

Но надо постараться. Когда-нибудь прочту это, когда буду старой… Когда-нибудь мы вместе с Юликом прочтем это… и наши дети тоже! И они будут знать, как волшебно все это началось.

Итак, Юлик пришел к отцу показать свою курсовую. Он так похудел!

– Юлик, вы стали просто страшный, – сказала мама. – Вот и отлично. Наконец-то Леночка перестанет на вас таращиться.

– Надя, помолчи, – привычно буркнул отец. – Не конфузь девочку. А вы, Батман, не слушайте эти бабские глупости.

Юлик мельком улыбнулся. Он и так знал, что я влюблена в него, как кошка. Я никогда не говорила об этом… хотя иногда думала: а если бы я сказала? Что было бы? Что он ответил бы? Может быть, испугался – и перестал бы ходить к нам? Встречался бы с отцом только в университете, а я… а я никогда не увидела бы его больше!

Я любила его с детства. Мы до восьмого класса учились вместе. А из восьмого Юлик поступил в университет! И сейчас уже был на третьем курсе! А я еще школу не закончила.

Теперь мы совсем редко виделись. И, может быть, я и так никогда его больше не увижу: Юлик записался добровольцем, в любой день может прийти повестка…

Стемнело. Мы приготовили ужин, но поесть не удалось – завыли сирены. Воздушная тревога! Отец и Юлик выбежали из кабинета и начали взбираться на чердак. Отец всегда во время налета на крыше, потому что боится зажигательных бомб.

– Леночка, скорее в погреб! – запричитала мама.

– Идите, идите, дамы, без вас справимся! – весело сказал отец – и вдруг нога его сорвалась со ступеньки. Он упал и застонал – вывихнул ногу!

Мама кинулась вызывать «Скорую», но телефон молчал.

– Будем ждать конца налета, – сказал отец, вздрагивая от боли. – Юлик, идите наверх. И ты, Леночка! Одному там не управиться. Будешь помогать.

Мы поднялись молча. Он ничего не говорил, только похлопывал по колену брезентовыми рукавицами. Может быть, он сердился, что я тут?

Но я не успела об этом подумать. Началась бомбежка. И одна из бомб проломила нашу крышу!

У нас стояли наготове бочка с водой и ящик с песком. Юлик, отворачиваясь от искр, держа руками в рукавицах щипцы, ловко схватил ее и сунул в воду. А я быстро засыпала песком искры, которые разлетелись по чердачному полу. Потом мы еще полили его водой, чтобы уж точно все погасло.

– Как вы там? – кричал снизу отец.

– Спускайтесь! – вторила мама.

Но вниз мы не пошли. Мало ли что говорят, бомба, дескать, в одну воронку не падает! А вдруг?!

Сквозь пролом в крыше были видны звезды. Раньше мы все любили звездные ночи, а теперь их терпеть не могут! В звездные ночи чаще бомбят!

Но самолеты улетели, прозвучал отбой тревоги. Я пошла было к лестнице, как вдруг Юлик сказал:

– Леночка, ты только посмотри, какие волшебные звезды! Они смотрят прямо нам в глаза, видишь?

Он пошел к пролому и повел меня за собой. Я перестала дышать…

Мы стояли и смотрели на белый звездный свет.

– Видишь? – шепнул Юлик. – Они плывут. Земля вертится!

И я увидела, как небесный рисунок и вправду чуть движется!

У меня закружилась голова, я покачнулась, Юлик подхватил меня, но и сам покачнулся и задел доски, торчащие из пролома. Оттуда что-то выпало со стуком. Камушек?

Мы опустились на пол и зажгли фонарь.

На полу лежал золотой перстень со странным серым камнем, как будто перечеркнутым крестом.

– Что это? – изумился Юлик.

А я ничего не сказала – я просто надела перстень.

И…

У меня никогда в жизни не было никаких колец. Носить украшения – это мещанство! Но этот перстень… мне показалось, он был мой всегда, всегда! Он должен был быть холодным, а казался теплым. И серый камень как будто светился.

– Как странно… – сказал Юлик, глядя на мою руку. – Я никогда не замечал, какие у тебя необыкновенно красивые пальцы. А ведь я столько раз видел, как ты играешь на рояле!.. – Он помолчал, потом шепнул: – Я никогда не забуду эту минуту. Никогда. И даже если меня убьют на фронте…

И тут со мной что-то случилось… Я бросилась к нему, обняла, прижалась, я что-то говорила… не помню что… нет, помню – я говорила о своей любви!