Манифик

В кабинет вошла его помощница. Они давно приняли уговор, что Елена никогда не спрашивает его о самочувствии. Они поздоровались, Исай сел в кресло, на этот раз откинувшись на спинку и забросив ноги на стол. После того как начальник занял свое место, Елена тоже села у переговорного стола, расположенного перпендикулярно к столу Исая.

Он спросил, как справляется с подготовкой к новому шоу Аврора.

– Как всегда, прекрасно, – официально улыбнулась Елена. – Словно суперробот, который может невероятно точно изображать эмоции, – добавила она.

Исай кивнул. Аврора действительно подходила на роль как никто. Тысячи людей проникались ее голосом и ее отточенной в репетициях чувственностью. Исай понимал, что ни ему, ни Елене не по плечу такое. Остальных он в расчет не брал. Остальные могли работать только командой.

– Пойдем, посмотрим, – сказал он, взглянув на часы, которые носил на правой руке.

Аврора стояла у зеркала, она отрабатывала движения тела. Голос человека, который руководил процессом, звучал громко и настойчиво.

– Здесь, на слове «хрупкость», едва-едва на мгновение прикрой глаза. Не закрой, а прикрой. Ты не моргаешь, а посылаешь взглядом чувство защищенности и уверенности, которое должно наполнить твоих зрителей. Твое лицо будут показывать на мегаэкране. Вот! Так. Правильно! И тут же легкая улыбка. Легкая, я сказал, как будто ты с закрытыми глазами коснулась губами корки апельсина с обратной стороны. Ты не видишь его, твой нос выключен, ты не чувствуешь запах, ты просто чувствуешь шершавость поверхности, тебя это и пугает, и вызывает любопытство, тебе хочется понять, с чем ты столкнулась, но контакт короткий и уже состоялся, мне нужно такое движение твоих губ. Все! Больше нет соприкосновения. Запомни, что ты сделала, и повтори. Подойди к зеркалу и повтори, сотню раз сделай это. Не забудь подключить взгляд! Сначала взгляд, а потом легкое дуновение улыбки. Вот так! Хорошо! Продолжай.

Аврора стала у зеркала, а тренер подошел к Исаю с Еленой.

– Я никогда не видел, чтобы человек так тонко мог следовать замыслу. Она словно пластилиновое золото. Ее способность к мимесису удивительна.

Исай слегка кивнул, глядя в глаза человеку, потом спросил, сколько времени продлится оттачивание всего шоу. Человек ответил, что индивидуальная работа займет не более четырех-пяти дней, дальше можно приступать к репетиции на сцене. Исай снова удовлетворенно кивнул, и когда они вдвоем с помощницей направились к выходу из студийной комнаты, он спросил Елену о том, что такое «мимесис». Елена не задумываясь, словно для нее это было словом повседневности, ответила, что это термин древнегреческого театрального искусства, который обозначает «тотальное подражание».

«Тотальное подражание», – повторил про себя Исай.

Глава 8

Прошло уже три недели после убийства, отметила Виталина, взглянув на папку с делом. Она была тонкой по сравнению с другими, которые лежали у нее на столе. Шнуровалась легко. Это было единственное ее функциональное преимущество перед остальными, у которых узел-бантик можно было завязать только на самых концах тесемок, оттого такой трюк удавался не сразу. Убийство зависло. «Спортсмена» по камерам отследить не удалось: всевидящее око оказалось далеко не таким, как его воспринимали даже в следственном комитете. А взваливать вину на маньяка отказался сам подполковник, решив, что для отдела это будет большой нагрузкой, потому что «сверху» будут требовать таких результатов, которых отделу не потянуть. Он, конечно, использовал доводы о том, что нет повторяемости похожих убийств за последние годы, а похожесть он искал в возрастной группе убитой, характере нанесенных повреждений на трупе и территориальной близости. В общем, вдруг стали поговаривать, что он засобирался на пенсию и ему недосуг заниматься маньяком.

Подозрительный же мужчина, на которого указала влюбленная парочка, был всего лишь любовником матери «Джульетты», которого девица терпеть не могла и, желая показать матери ее неправоту, познакомилась с молодым работником коммунальной службы, завладела пылким юношеским сердцем и использовала в корыстных целях. Горе юноши наверняка было огромным и безутешным, но зато приобретенный опыт – не меньшим. Когда все выяснилось, влюбленные по понятным причинам расстались, а «Джульетте»-переростку была отвешена оплеуха от матери прямо в кабинете следователя. Так как потерпевшая не стала подавать заявления, семейные разборки предоставили семье. Дрозд слышала, как, выходя из кабинета, мать прикрикнула, что ни в какое училище после школы она дочь не отправит, а пусть та сваливает прямо на панель и зарабатывает на отдельную квартиру, раз так сильно захотелось взрослой, самостоятельной жизни.