Мастера и шедевры. Том 2

Взгляд, остановившись на фигуре первого плана, потом видит неохватную даль среднерусского ландшафта — поле спелой ржи с убранными копнами хлеба…

Бегут по равнине легкие тени от одиноко плывущих в знойном мареве неба белых тучек.

И этот бег, почти неслышный, наполнен дивной музыкой летнего погожего дня.

Мы, словно заколдованные, бродим по этим душистым далям, упоенные тишиной и благостью плодородия, воплощенного в фигуре кормящей матери.

Симфонией добра, чистым ароматом свежести полон этот холст, ничуть не уступающий лучшим полотнам Милле, воспевшего трудную судьбу французских крестьян.

Потрясает замечание Венецианова:

«Колорит — не цветность».

Эти простые и точные по смыслу слова включают всю глубину понимания валера, сложных отношений цвета, тона, света, которое свойственно только самым большим представителям станковой живописи.

Алексей Гаврилович Венецианов с необычной тонкостью ощущал пленэр.

В картине,На жатве» — вся радуга холодных и горячих тонов, присущих открытому воздуху. Причем эта сложная по цвету картина нисколько не теряет от обобщенности формы, рисунка, силуэта. Венецианов — редчайший пример идеального сочетания всех сложнейших качеств художника-живописца.

Поистине вершина портретного искусства Венецианова его «Крестьянка с васильками», написанная тоже в тридцатых годах XIX века.

Перед нами девушка, присевшая на миг отдохнуть и задумавшаяся о чем-то сокровенном…

С потрясающей свободой создан небольшой холст — поистине жемчужина русской и, не боюсь этого слова, мировой живописи.

Крестьянка с васильками.

Такова сила маэстрии и одновременно духовности шедевра.

Темный фон только подчеркивает озаренность, поэтичность образа.

Выпуклый чистый лоб, свежие, чуть тронутые румянцем щеки, мягкий, прелестный, тонкий овал лица, задумчивая улыбка — все, все будто сияет утренней прозрачностью весны жизни, когда силы человека почти неисчерпаемы и юное сердце гулко бьется в девичьей груди.

Брошены на колени натруженные, усталые руки, легко падают складки светлой рубахи.

Тонкие пальцы перебирают венчики синих васильков, рассыпанных на коленях. И кажется, что весь холст пронизан целомудренной свежестью.

Невзирая на полтора века, отделяющие нас от времени создания полотна, эта поэзия юности чарует и приковывает к картине.

Вспоминаешь, что, несмотря на огромное количество превосходных портретов в Третьяковской галерее, этот — один из лучших. В образе, созданном Венециановым, редкие ласковость и открытость, сердечность и лучистость.

«Крестьянка с васильками» даже в ряду великолепных творений мастера отличается высочайшим художественным проникновением в характер, в саму душу человека…

Кисть Венецианова, много копировавшего в Эрмитаже великих живописцев прошлого, обрела свойственную именно ему полновесность высшего мастерства, как бы подтверждая известную формулу Репина, высказанную им позже:

«Напишешь просто, если попишешь раз со сто…»

Венецианов создаст десятки редких по духовности полотен, проживет еще не один год, напишет еще немало мастерских картин, но, пожалуй, эти разобранные нами произведения тридцатых годов останутся непревзойденными.

Тому было немало причин.

Одна из них звучит в словах известного мракобеса Уварова, провозгласившего:

«Если мне удастся отодвинуть Россию на 50 лет от того, что готовят ей теории, то я исполню свой долг и умру спокойно».

Граф Уваров был министром просвещения и президентом Академии наук.

Это была сила.

Мнение, с которым трудно не считаться.

Захарка.

Реакция и консерватизм, царившие в сороковых годах, подавляли Венецианова.

Вспомним судьбу гениального Федотова, так рано кончившего свою жизнь, угнетенного николаевской «заботой» об «эстетическом воспитании» России.

Венецианов тоже не избежал этого пресса, в его творчестве заметен спад.

Холсты стали более лощеными, лакированными, гладкими.

Появились роскошные «Вакханки», умиленно улыбающаяся в сладкой дреме «Спящая девушка», пышные, дебелые ряженые крестьянки в картине «Гадание на картах».

Заботы, скромное хозяйство, будни, быт не тревожат Венецианова.

Он пишет:

«Я смотрю покойнее, безропотнее на высохший овес мой и метлистую рожь и бодрствую…»

Эти невеселые строки начертаны осенью 1846 года.

Вскоре он поедет в Петербург за дочерью. Знал ли он, что после ему не суждено будет увидеть своих столичных друзей, Эрмитаж, Академию?

Он возвращается домой в деревню и в 1847 году пишет ставшее последним полотно «Туалет Дианы». Мастеру шестьдесят семь лет.

«В теперешнюю разладицу скудельных сил моих, — пишет Алексей Гаврилович, — все-таки я не оставляю палитры для туалета моей Дианы…»

Очевидно, он кончает холст к середине 1847 года.

В начале декабря художник собрался ехать в Тверь.

Морозное утро, упряжка молодых коней.

Снег скрипит под полозьями саней.

И вдруг крутогор, лошади понесли.

Венецианов был убит на месте.

Художник нашел кончину в земле, которую воспел. Неожиданно. Мгновенно.

Дочери художника остались без отца и без средств.