Меч космонавта (tmp)

Близость холма была опасной, потому что с него катились валуны, один крупнее другого и вообще казалось, что в глубине его просыпается с кряхтением и потягушками некое могутное чудище. Однако и лес не выглядел менее устрашающим, деревья в три обхвата прыгали как чертики на пружинках, а те, что в два охвата, бессильно валились. Потому, едва увернувшись от нескольких упавших стволов, беглецы выскочили из чащи на опушку. Оставалась последняя более-менее приемлемая дорога по узкому лугу, но и там земля превратилась в подвижную гущу, напоминающую кашу на огне. Ноги вязли, застревали и даже проваливались. Однако крепкая рука воина всегда выручала "царицу", да и кроме того он умело подбирал направление.

Потом заметно стало, что не токмо "царица" с вольным зеленщиком несутся сломя голову, но и земля движется под ногам. Будто ее кто-то скручивал как свиток ино сдирал словно кожу с черепа. Тут настоящая жуть обуяла Марину-Катерину и склизко протекла в каждую жилку, заставив зашататься. Даже две мысли не могли сцепиться вместе, отчего "царица" безропотно дала Скрину потащить себя в какой-то мшистый овраг. Тот становился все глубже и глубже, словно рана от сабельного удара, инда породы почвы становились все более красными. Марина-Катерина не прочь была остановиться, но воин своей сильной волей и мощной десницей увлекал за собой. В какое-то непрекрасное мгновение слои земли сдвинулись и закрыли бегущих сверху. Скрин не останавливался, он бежал и бежал по подземельям, озаренным багровым сиянием, словно был уверен в скором выходе - и не только на свет, но также из корчащегося золотого мира. А "царице" все более казалось, что она живьем попала в нутро какого-то левиафана. Впечатление усиливали и густые слизневидные капли, кои падали и стекали со стен тоннелей, и провисали на манер нитей, и как будто способны были ползать. Наконец бег закончился тупиком в некой каверне, то ли пещере, то ли полом органе громадного тела.

- Я не верю, что отсюда есть выход, чертов Фома, - произнесла "царица" дрожащим голосом.

- Не сомневайся в хорошем, государыня, - уверенно проговорил Скрин, не выказывая никаких признаков размышлений и переживаний. - Старуха с косой как ни старалась, не могла зацепить меня. Я даже ушел живехоньким с Ишимского поля, хотя от супостата не прятался. - Воин показал страшный рубец на своем предплечье. - Вражий мишка царапнул. Ну я его тоже бжикнул по брюху тесаком.

"Царица" вдруг поняла, что больше не интересуется замыслом колдуна Фома - каковой вряд ли включал ее чудесное избавление из ловушки - теперь она целиком полагалась на простого теменского разбойника.

Они устроились в углу пещеры, совсем рядом друг с другом и "царица" почувствовала, что ее одиночество имеет предел и сейчас закончится. Претендентка на престол, чая скорого освобождения от страха, прильнула к крепкому плечу вольного воина, и ощутила себя маленькой и слабенькой, а он приобнял ее, и дал почувствовать, что она под надежной защитой.

Она прикоснулась к его губам и сразу устыдилась прежних сомнений: не только внутри, но и снаружи Скрин был настоящий земной мужик. (Он был не гаметой Плазмонта, не мутантом, не космиканской пастеризованной человекоособью, а мощным носителем человеческой энергии - и по своей биологии, и по пси-структуре, и по матрицам судьбы.)

Срочно, спешно соединиться с ним, решила Марина-Катерина, и конец томлению души. От сего смелого соития родится тот, кто спасет и Землю, и Космику.

Едва она решилась, как почувствовала, что он проникает в нее, словно вмиг не стало одежды. И оттого словно происходит падение в бездну, только бездна эта не страшная, не выворачивающая душу, а сладкая, ласкающая изнутри и снаружи, нежная. Но неожиданно все оборвалось. Скрин вскочил, пещерные стены и потолок уже рушились, капли не ползали, а прыгали, вели себя зло и хищно. "Царица" уразумела, что сработала ловушка серорясого колдуна, только попался в нее не сатаноид, а любимый, суженый. (Она как будто услышала слова Фомы: суженого расширим, чтобы лопнул). Катерина-Марина и Скрин побежали куда-то вместе, во вновь открывшиеся проемы, только нити становились все гуще и в чрево вливалась распирающая волна. Причем на Скрина она действовала куда сильнее. Он дрожал и как будто невероятным усилием сдерживал себя. А потом он вдруг сделался схож с волком, под нестерпимый волчий вой его затрясли судороги, члены раздулись, стали как тыквы, и в итоге разлетелись прямо по стенам. Марина-Катерина в отчаянии стала метаться по подземелью, как будто хотела скрыться от своей тоски-печали. Капли превращались сейчас в каких-то вредных насекомых, которые, падая на "царицу", цеплялись липучками и крючками - но одних вовремя разрывало в ошметки, а других, напротив, растягивало в ниточки.