Мерзавец Бэдд

Так он и сделал: заткнулся и начал возиться с кнопками, выключателями и измерительными датчиками, регулируя их.

Аляска?

Во что, к чертям, я вляпалась?

ГЛАВА 2

Себастиан

Где эти чертовы круизные лайнеры, когда они так нужны?

Я протер барную стойку в сорок седьмой раз за последний час, вглядываясь в бар, который был мертв, как кладбище и город призраков вместе взятые, без малейших признаков жизни. Не было ни единой проклятой души в семь вечера в субботу. Должен же был быть хоть кто-то, кто хотел бы чертову выпивку. Но нет, ни одного вонючего клиента с тех пор как мы открылись в четыре. Обычно бар ходил ходуном или, по крайней мере, тут была приличная толпа, даже вечером в будни и в грозу. Сейчас я винил дождь, но обычно даже он не останавливал людей от желания пропустить один стаканчик или шесть. Черт, большую часть времени в дождь этот бар становился живее, а не умирал.

Стоило бы закрыться. Какой бы это принесло вред? Все равно никого не будет.

Но я не мог этого сделать. «Бэддз Бар энд Грилл» и без того боролся за свое существование, поэтому, если у меня и была хоть какая-то надежда оставить отцовский бар на плаву, я не мог себе позволить закрыться раньше. Отец может и умер ‒ уже три месяца как он в могиле ‒ но я не мог допустить, чтобы и его бар отправился туда же. Я из кожи вон лез, однако одного меня было недостаточно, чтобы управлять целым баром. Я видел, что бизнес просел просто из-за того, что я один не мог справляться со всеми заказами, поэтому люди шли в другие места.

Я вырос в этом чертовом баре. Я учился ходить, лавируя между столиками три и четыре. Поцеловал первую девушку в аллее позади бара, переспал с ней же в кладовке на чердаке. Впервые подрался прямо тут, на парковке.

Я не мог позволить этому месту закрыться. Как-нибудь бы справился. Держал бы бар на плаву, даже если бы он перестал быть таким популярным местом, как был когда-то. Может, мне надо было, стиснув зубы, нанять кого-то себе в помощь. Я ненавидел эту идею: за все время, что я себя помнил, мы никогда не нанимали кого-либо не из семьи. И мне претила мысль нарушить эту традицию.

Я надеялся, что после смерти отца на меня свалится какая-то неожиданная удача. Ну, знаете, наследство или что-то в этом роде. Я полагал, что отец хорошо управлялся все эти годы, что у него были сбережения. А вот и нет. Не знаю, как он умудрился ничего не накопить: он практически жил в этом баре и очень редко его покидал. Когда я и мои братья были моложе, мы все жили в квартире над баром. Мама готовила еду, отец подавал напитки.

Когда мне было семнадцать, мама умерла ‒ и обязанности по готовке перешли ко мне. Я возвращался домой из школы, одевал фартук и подавал бургеры, картошку фри и куриные крылья. Это была моя первая работа, а сейчас, десять лет спустя, как оказалось, единственная. Когда мне было двадцать, отец позволил помогать ему с бухгалтерией, мы разделили смены: три дня в неделю работал он, четыре ‒ я.

Я знал, что дела в бизнесе шли не очень хорошо, но за последние несколько месяцев, с тех пор как умер отец, все резко пошло на спад.

Я прилагал все усилия, чтобы держать дело на плаву, однако этого было недостаточно: я был единственным сотрудником. Я готовил, обслуживал бар, убирал со столов, мыл полы и подметал. Я работал так семь дней в неделю ‒ с четырех вечера, когда мы открывались, до закрытия ‒ до двух ночи.

Удручало еще, что, несмотря на существование семи кровных братьев, никого из них не было рядом, чтобы помочь.

Да, все верно, нас было восемь. Мама с отцом вырастили восьмерых мальчиков в трехкомнатной квартире над баром, мы жили по четверо в комнате с двухъярусными кроватями. Когда мама умерла, Зейну было пятнадцать, Броку ‒ тринадцать, Бакстеру ‒ двенадцать, близнецам Ханану и Корин ‒ десять, Лусиану ‒ девять, Хавьеру ‒ самому младшему в нашем племени ‒ было семь.

Десять лет спустя Зейн уехал и вступил где-то в спецназ «Морских котиков». Брок играл в футбол в Канадской футбольной лиге, и им заинтересовались агенты из Национальной футбольной лиги США, ну или так он утверждал. Бакстер был пилотом и путешествовал по стране со своим авиашоу. Ханан и Корин гастролировали со своей хард-рок группой «Пешка Офицера», а Лусиан… Ну, я не был точно уверен. Он ушел из дома в день своего восемнадцатилетия и больше не вернулся, даже ни разу не прислал проклятую открытку. Я подозревал, что он взял деньги, которые заработал на рыболовецких суднах в пятнадцать, и болтался по миру, как чертов босяк. Это было очень похоже на него: задумчивый, ленивый и прирожденно крутой. Хавьер получил «полный пакет» в Стэнфорде и стипендию благодаря футболу и уму. Ходили слухи, что им интересовались агенты ФИФА… и, помимо этого, какие-то «мозговые центры» или какое-то дерьмо вроде этого. Ну и был я, Себастиан Бэдд, самый старший. Я застрял в чертовом Кетчикане и обслуживал этот никчемный бар, как делал с семнадцати лет.

Все мои братья были круты, хороши собой и успешны, а я был чертовым барменом.