Метод супружества (ЛП)

Как я уже говорила, он не маленький. Но почему-то его борьба выглядит комично, как борьба маленького ребенка со взрослым.

Внезапное появление размытого пятна и доносящийся следом звук, безошибочно является звуком удара кулака по плоти.

Кип больше не удерживает его. Он лежит на полу, а мой муж стоит над ним.

— Ну, теперь ты, блять, знаешь, — плюет он в мужчину. — Если ты еще раз тронешь мою жену, если ты хотя бы подумаешь о ней, я разорву тебя на куски.

На этой ноте яростный взгляд Кипа перемещается на меня. Его рука ложится мне на плечо, стаскивая с барного стула.

— Эй! — протестую я и пытаюсь сопротивляться, хоть и слабо, так как все еще перевариваю случившееся.

Кип игнорирует меня, свободной рукой лезет в бумажник и кидает на стойку пачку банкнот.

— За выпивку и беспокойство, — говорит он бармену, который, к его чести, кивает и, кажется, совсем не возражает против насилия в заведении.

Будь это сцена из фильма, я бы подумала, что это довольно круто. Но это не сцена из фильма. А моя гребаная жизнь.

Потом Кип вытаскивает меня из бара. Некоторые люди пялятся на него, хотя большинство возвращается к своим напиткам.

— Что за черт? — кричу я, как только мы выходим на парковку, свежий воздух творит чудеса, выводя меня из оцепенения.

— Мы поговорим, когда вернемся домой, — выдавливает Кип, таща меня в направлении своего грузовика.

Я не хочу, чтобы меня тащили. И не хочу чувствовать трепет при упоминании Кипа слова «дом». Я не хочу трепета. Хочу горячую, огненную ярость из-за произошедшего.

Это сложно, но я упираюсь ногами и использую всю свою силу, чтобы попытаться вырвать руку из хватки Кипа.

Любых моих стараний, вероятно, недостаточно. Но чтобы удержать меня, Кипу пришлось бы причинить мне боль. Он не сделает этого, даже в таком состоянии.

Он отпускает меня. Но бесится из-за этого. Ясно дает это понять, своей напряженной позой, упертыми в бок руками и тихим вздохом сквозь стиснутые зубы.

— Мы поговорим об этом сейчас, — говорю я, скрещивая руки на груди и делая все возможное, чтобы уничтожить его взглядом. — Как ты узнал, что я здесь?

Кипа не смущает мой взгляд. Он раздражен. Делает паузу, чтобы ущипнуть себя за переносицу, а затем смотрит на меня.

— Ты собиралась потрахаться с тем парнем, — тихо говорит он. Слишком тихо. В каждом его слове сквозит ярость.

Несмотря на мою браваду и выпивку, из-за которой я думаю, что в некотором роде неуязвима, от его тона у меня по спине бегут мурашки.

Я не покажу эмоции.

— Ну и что с того? — требую. — У нас соглашение. За пределами города.

Кип пронзает меня свирепым взглядом.

И хотя я считаю себя довольно бесстрашной, мои губы слегка дрожат.

— Я вношу правки в соглашение, — отрезает он.

И тут страх довольно быстро проходит.

— Какого хрена, Кип? — я киплю от злости. — У нас обоих есть потребности. Я не собираюсь становиться монахиней, и чертовски уверена, что ты тоже.

— Согласен, — соглашается он. — Но я твой муж, так что буду заботиться о твоих потребностях.

В этот момент чуть не падаю в обморок. Молчание, последовавшее за его словами, длится долго. Он ничего не говорит. Я едва дышу.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — спрашиваю шепотом. — Мы договорились, что не будем заниматься сексом.

— Я передумал, — говорит Кип.

— Что ж, рада за тебя, — огрызаюсь. — Зато я нет, — пара снов и минут слабости не в счет.

— Ты хочешь меня, — бормочет он, словно читая мои мысли.

— Примерно так же сильно, как депиляцию бикини, — сладко говорю ему.

— Ты хочешь мой член.

Я моргаю, все тело содрогается от желания. Оставляю свое лицо хмурым, хотя боюсь, что Кип уже заметил мою реакцию.

— Не будь грубым.

— Ты хочешь, чтобы я был грубым, — он шагает вперед.

Я отклоняюсь назад, раздраженная тем, что это мой первый инстинкт. Еще больше раздражает, что мне некуда идти, ведь я врезалась в дверцу грузовика Кипа.

— Ты хочешь, чтобы это было грязно, — продолжает он, загоняя меня в клетку.

Прижимается своим телом к моему, так что я чувствую его тепло и твердый как камень член.

Мое тело пробуждается. Каждое нервное окончание.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, прямо сейчас, у этого грузовика на гребаной парковке, — бормочет он, обхватывая меня за шею. Сильно.

Я делаю прерывистый вдох. Мое сердце бешено колотится в груди, а колени подкашиваются.

— Скажи это, — выдыхает он, касаясь губами моих губ. — Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь.

Я действительно хочу, чтобы он трахнул меня прямо здесь.

Больше всего на свете.

Но вздергиваю подбородок и свирепо смотрю на него.

— Зажимай меня, сколько хочешь, засранец. Я ни хрена не скажу.

Глаза Кипа горят желанием, с той же угрозой, которую он ранее демонстрировал тому парню. Но его губы растягиваются в улыбке.

— Ты скажешь не словами, а губами.

Потом он целует меня.

Сильно.

Не так, как в день нашей свадьбы или в пекарне.

Нет, тогда, похоже, он сдерживался. Хотя в то время я думала, что это не так.

Настоящий поцелуй Кипа — а это именно он — неистовый. Полный отчаяния. Голода. Хаоса, который иногда танцует в его глазах.

Хаос, который означает опасность.