Мифы и реалии Полтавской битвы

В качестве примера можно привести одного из участников, графа Магнуса Стенбока, которому в начале войны было 35 лет, и который всю жизнь провел на военной службе – служил голландцам, императору и шведам. Он принимал участие в битве под Нарвой и сразу же после сражения был произведен в генерал-майоры. Помимо этого скачка в карьере, начало войны принесло графу целый ряд выгод. Прежде всего, прямая военная добыча; это было много тысяч далеров в наличных деньгах, кошельки, полные русских монет, и множество ценных предметов, например, драгоценных камней, а также серебряных кувшинов и кубков. И “другие мелочи”, например: подбитые куньим мехом одеяла, солонки, оружие, кровати, церковные облачения и чаши, распятия, подсвечники и обшитые галунами камзолы тоже находили пути к родному поместью. С течением времени все это превращалось в крупные суммы денег, которые переправлялись в Швецию и употреблялись на покупку новой земли. К этим барышам следует, кроме того, прибавить более опосредованные прибыли, которые огребал Стенбок, занимаясь военными поставками. Ему посоветовали забивать свой скот, а также печь сухари из сжатого хлеба и продавать этот провиант армии. Был у Стенбока и четвертый стимул, наряду со скачком в карьере, военной добычей и поставками в армию, – защита семейного поместья в Прибалтике. Сообщая домой о битве при Нарве, в которой сам он был ранен, он, кстати, упоминает в связи с имением его матери в тех краях, что он “рисковал получить синяк под глазом ради ее поместья здесь в Лифляндии”. Магнус Стенбок – хороший пример того, как человек из высшего класса общества действительно мог нажиться на войне.

Было бы, однако, анахронизмом подходить к военной добыче с точки зрения морали. Как для офицеров, так и для солдат эта добыча была важным стимулом сражаться и рассматривалась как законное явление, как нечто по праву добытое собственным потом и кровью. Грабеж был средством, которое применялось для того, чтобы поощрить активность солдат, был вполне дозволен в битве и подробно регламентировался военными уставами. В сущности, единственным ограничением был запрет грабить – так же как и напиваться – до того, как враг будет разбит. Все захваченное на поле боя за несколькими немногими исключениями принадлежало офицерам и солдатам и должно было быть разделено между ними. Вознаграждение, которое получал тяжело раненный конник, в сравнении с тем, что шло его офицерам или высшему командованию, было всего лишь жалкими крохами. Это можно показать на примере раздела между участниками добычи, взятой позднее в сражении при Салатах в 1703 г.

Раненый капитан получал 80 риксдалеров.

Нераненый капитан 40 риксдалеров.

Раненый лейтенант или прапорщик 40 риксдалеров.

Нераненый лейтенант или фенрик (прапорщик) 20 риксдалеров.

Нераненый унтер-офицер 2 риксдалера.

Раненый рядовой 2 риксдалера.

Нераненый рядовой 1 риксдалер.

Простой солдат никогда не мог стать богатым, его счастье, если он хотя бы оставался в живых. Вместо этого рядовые своими жизнями помогали сколотить состояния высших офицеров-дворян, липкие от крови фамильные состояния, которые в некоторых случаях существуют еще и поныне»4 .

В заключение я хотел бы добавить одну небольшую, но интересную деталь, характеризующую нравы того времени.

Карл XII не терпел женщин и предпочитал им юношей. Петр I был бисексуалом, вспомним того же Алексашку Меншикова. Но и в шведской, и в русской армиях за гомосексуализм существовало единственное наказание – смертная казнь. Еще один парадокс эпохи.

Глава 3. Нарвская конфузия

22 августа 1700 г. Петр выступил из Москвы к Нарве с пятью полками «нового строя», всего восемь тысяч человек. Через два дня туда двинулись и основные силы русских войск. 23 сентября русские осадили Нарву. По разным сведениям, число осаждавших было между 35 и 40 тысячами человек.

Гарнизон крепости Нарва был невелик – 300 пехотинцев и 150 кавалеристов, к которым присоединилось 800 вооруженных ополченцев (крестьян и горожан). По журналу же Петра Великого гарнизон состоял из 1300 пехотинцев, 200 кавалеристов и 400 мещан, то есть ополченцев. Дореволюционные русские историки не имели сведений об артиллерии Нарвы, и лишь отмечали, что при взятии Нарвы в 1704 г. в крепости было найдено свыше 600 орудий. Комендантом Нарвы был решительный и энергичный полковник Горн.

Передовой отряд русских, в составе которого был сам царь, подошел к Нарве 22 сентября. Интересно, что формально Петр не был командующим армией, а всего лишь капитаном бомбардирской роты. Войска, и особенно осадная артиллерия, подходили к Нарве крайне медленно. Первый выстрел по крепости был сделан лишь 18 октября, а массированная бомбардировка началась 20 октября.

На противоположном берегу реки Наровы два стрелецких полка осадили крепость Иван-город.