Михалыч и Адольф

Андрей Сметанин Михалыч и Адольф

Коля Белозерский — роскошный мужчина в расцвете лет, прожигатель жизни решил стать охотником. А какой настоящий мужик этого не хочет? А тут карты легли… Все друзья где-то что-то стреляют, куда-то уезжают и вообще, лес, природа — одним словом, «а мужикам охота на охоту». После покупки ружья (какой без него охотник!) Николай по горячке взял щенка — ягдтерьера великолепных кровей и перспективы. Щенок рос быстро, завоевывая все большее жизненное пространство двухкомнатной квартиры.

Постепенно отойдя от шока после Колиного приобретения, жена и теща приучились соблюдать установленный Кейсом (такое имя теперь носил щенок!) порядок в квартире, как то: хранить тапочки и обувь на холодильнике в прихожей, вовремя менять стеклянные банки, в которых теперь находились ножки всей мебели квартиры, следить, чтобы одежда была аккуратно убрана в шкаф, а не раздражала зрение на спинках стульев. Ковры и паласы были отнесены Кейсом к проявлению буржуазных замашек родственников хозяина и счастливо покоились в забитой гвоздем кладовке.

Шло время. Теща из веселой общительной женщины стала малоразговорчивой и маниакально интересующейся, в каком возрасте у собак начинается чумка — так ласково она называла суровую болезнь, выкашивающую собачье племя. Жена перешла на брючные ансамбли и непритязательную китайскую обувь. Наступившее семейное похолодание Коля кое-как скрашивал рассуждениями о переходном возрасте и уверением своих домашних, что на лисью шубу надо-то всего каких-то 15–20 лис.

Между тем Кейс, «построивший» всех местных кошек и даже соседа-азиата, вполне сносно начал работать на искусственной норе по подсадной лисе и теперь нуждался в большей практике, чем та, что мог предоставить замотанный работой хозяин. Отдушиной для неутомимого подростка-щенка стала неизвестно кем, зачем и когда выкопанная нора в соседнем парке. Коля регулярно посещал с Кейсом эту дыру, и пес каждый раз с грозным рыком «штопорил» вход и где-то в глубине раздавался его яростный лай. Как-то под вечер хозяин решил подбодрить неустрашимого питомца. После того как кобель пулей скрылся в знакомом отверстии, подозревая, что в норе сильный, коварный и неизвестный противник, Колька опустился на четвереньки и, вобрав полные легкие воздуха, закричал в нору страшно и замысловато: «Давай его, Кейс, мочи его, мальчик мой! Порви эту…» В соседних с норой кустах раздался страшный треск, через Колю способом «ножницы» перемахнула полуодетая девица и, ломая каблуки, на ходу натягивая блузку, рванула по аллее к выходу из парка. Ее кавалер громко икая, ломал кусты акации в противоположном направлении…

Постепенно к Колиным тренировкам — дрессуре — привыкли, и парк привычно пустел ко времени выгуливания Кейса, сопровождаемого колоритным подбадриванием. Выросший, покрытый шрамами в постоянных потасовках с дворовыми собаками и кошками Кейс требовал настоящей работы, схватки, битвы с достойным противником. Спасение пришло неожиданно. Позвонил хозяин родителей щенка и предложил поучаствовать вместе с несколькими молодыми норниками в добывании барсука для притравки в искусственной норе. Ради такого удовольствия Колька отпросился с работы, и утром, надевая на Кейса ошейник, коротко бросил домашним: «Еду барсука брать!» — «Нора-то глубокая?», — с надеждой спросила теща, закрывая за охотниками дверь — «Там посмотрим!» — «Господи, услышь мои молитвы!», — донеслось до перепрыгивающего через ступеньку стажера-барсучатника.

Барсучья экспедиция состояла из четырех молодых ягдтерьеров, прошедших через горнило схваток с подсадной лисой и также испытывающих комплекс норной неполноценности. В комплекте с ними отправлялись три молодых человека, вооруженных всеми мыслимыми землеройными орудиями. Возглавлял отряд пожилой, небольшого росточка мужик с ярко-желтыми ястребиными глазами и вальяжной походкой председателя гаражного кооператива. «Михалыч», — солидно и коротко представился он. Осмотрев собак и робеющих стажеров, вплотную приблизившись к Колиному лицу, сказал замысловато: «Ну что?! Едем брать барсука! Понял! Все!». Поездка к норе была недолгой, но насыщенной событиями.

Два раза в дороге разнимали собак, один раз убирали последствия морской болезни. Час езды Михалыч использовал продуктивно. Члены экспедиции узнали почти все, что с ними и их собаками может случиться в ближайшие два часа, значительно расширили кругозор в плане вариантов использования отработанного машинного масла (Михалыч называл его ласково — «отработочка»!), диапазон использования которого распространялся от покраски заборов до лечения тяжелых язвенных заболеваний, а также в применении такой никчемной, на первый взгляд, вещи, как сигаретный пепел (первое средство от зубной боли!).