Миры под лезвием секиры

Удача оставила их, едва только драндулет отъехал от Талашевска на расстояние, сделавшее возвращение для ремонта невозможным. В моторе что-то хрустнуло, и, побрякав немного посторонними металлическими обломками, он заглох. Облако черного дыма, извергнутое напоследок выхлопной трубой, напоминало сигнал бедствия.

Впереди было километров тридцать, позади примерно столько же. Судя по следам на дорожном покрытии, машины проходили здесь не чаще одного раза в двое-трое суток.

– Карамба! – буркнул Зяблик, перед рандеву с доном Эстебаном освежавший свой скудный запас испанских слов.

– Драндулет не конь… – назидательно сказал Чмыхало. – Его плеткой вперед не погонишь.

– Что-то с цилиндрами, – с видом знатока заявил Смыков. – Может, попробуем отремонтировать?

– Абсурде! – махнул рукой Зяблик.

Впереди шоссе пересекало одноколейное железнодорожное полотно, проложенное не так давно от кастильской границы в сторону Лимпопо. На его строительство пошли рельсы и шпалы, снятые с магистрали, ранее соединявшей Талашевск с канувшим в неизвестность областным центром. Составы, влекомые медлительными паровозами (благо, недостатка в них не было, на ближайшей к Талашевску станции Энергетик находился тяговый резерв, а проще говоря – стоянка законсервированной железнодорожной техники), ходили от случая к случаю, но не реже чем раз в неделю. Плата за проезд в один конец равнялась двум саженям дров.

– Что вы, братец мой, видели, когда мы мимо вокзала проезжали? – вдруг спросил Смыков у Зяблика.

– Паровоз вроде стоял под парами, – подумав немного, ответил тот.

– Правильно, – кивнул Смыков. – А что вы сейчас слышите?

– Паровозный гудок, что ли… – Зяблик прислушался.

– И мне так кажется, – подтвердил Цыпф.

– Не кажется, а точно. Состав в нашу сторону идет.

– Ну и что?

– А то, что железная дорога недалеко от миссии проходит. Если без остановок поедем, за полчаса доберемся.

Пассажиры драндулета переглянулись и, ни слова не говоря, принялись толкать его к переезду. Когда машина перегородила железнодорожное полотно, Смыков не поленился приложиться ухом к рельсу.

– Уже близко, – сказал он. – Народ на толкучку в Лимпопо едет. То, что нам нужно.

Впрочем, даже куда менее изощренный слух Зяблика уже явственно улавливал частые и натужные паровозные гудки (наверное, машинист распугивал пасшийся близ дороги одичавший скот), а над ближайшим лесом появился султан грязно-серого дыма.

– На дровах идет, – сказал Зяблик.

– На березовых, – уточнил Смыков.

– На сырых, – в тон им добавил Цыпф.

– У-у, шулмас-арба! – недовольно проворчал Толгай, не уважавший паровозы еще в большей степени, чем автомобили. – Чертова телега…

Показался локомотив, мерно и энергично пыхтевший трубой. Он был похож на голову огнедышащего змея, за которой неспешно и величаво – сегмент за сегментом – выползает из леса бесконечное туловище, облепленное людьми, как голодными пиявками. Пассажиры торчали в окнах вагонов, сидели на крыше, висели на подножках.

Завидев на своем пути препятствие, железная змея зло и требовательно взвыла. Спустя минуту заскрежетали тормоза и засвистел стравливаемый пар. На платформе, прицепленной впереди локомотива и обложенной по бортам мешками с песком, засуетились люди. Зяблику пришлось последовать примеру своих приятелей – спрятаться за борт драндулета.

– Вот резанут сейчас из пулемета, и свидимся мы с доном Эстебаном только на том свете, – с тоской сказал он. – А там вино не подают.

– Вам бы, братец вы мой, все вино пить… Лучше голову не высовывать, – посоветовал ему Смыков.

– Как же не высовывать, если эта махина скоро нас подомнет!

Действительно, поезд хоть и терял скорость, но от переезда был уже недалеко – в промежутках между тревожными гудками с платформы даже мат доносился. И все же драндулет он не раздавил, а только ткнул его в бок штырем автосцепки. Локомотив замер, окутавшись облаком пара, а по всему составу от головы в хвост прокатился лязг наползающих друг на друга вагонов.

– Привет, земляки! – крикнул Смыков, осторожно выглядывая из-за драндулета. – До следующей станции не подкинете?

– Мы тебя, гнида, сейчас так подкинем, что опускаться не захочешь! – ответил с платформы суровый мужик в стройбатовских галифе и драном испанском камзоле, видимо, старший среди поездной охраны. Пулемета у него не было, зато имелась двухстволка с уже взведенными курками. – Прочь с дороги, пока целы!

– Ты перед кем, зачуха, права качаешь? – зловеще спросил Зяблик, вставая во весь рост. Пистолет он не доставал, но демонстративно поглаживал торчащую из-за пояса рукоятку. – Ты перед кем рисуешься? Сказали тебе стоять – значит, стой! А не то я тебя сейчас вместо полена в топку засуну!

Зяблика не понаслышке знал каждый второй житель Отчины старше двадцати лет, и кое-кто из поездной охраны даже поздоровался с ним. Мужик с двухстволкой сразу сменил тон:

– Я думал, банда какая-нибудь шалит… Сами знаете, люди с товаром едут… Всякое может случиться, – начал он оправдываться. – Да и вы тоже хороши. Чуть крушение не устроили.