Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024

Он умолкает. Николай Меркулов, как большинство его единомышленников, рассматривал Шаньдун как плацдарм для удара по большевикам. И Чжан Цзучан мог быть главным орудием при этом ударе. Но что-то пошло не так.

- Я думал - это в нем удаль, сила, широта души, как у русского человека. А это... - Николай Дионисьевич слишком опытен, чтобы выказать внешне отвращение. Но оно все равно проступает в голосе, благо его никто, кроме брата, не слышит. - Это балаган.

- Это хуже, чем балаган, - откликается младший. - Сила? Может, и так. Но он не способен ничего этой силой удержать. Даже поднявшись на чужой силе - не может.

- И той силы больше нет, - теперь в голосе Николая не отвращение, а горечь. - Генерала Беляева хоть можно понять - раны, болезни, больше в атаку со стеком не двинешься. Ну, а прочие... устроили тут в Харбине азиатский Париж, понимаешь. Кафешантаны, кинематограф, стихозы господина Несмелова... Не выстоять им против красных с таким настроем. Нужна другая сила.

- Это верно. И здесь мы ее не найдем. Потому-то я и еду в Штаты. Если есть сила, способная сломить большевиков, то только там.

- Ошибаешься. Эта сила растет по всей Европе. Италия, Германия, Испания, Польша... именно там. Японцы тоже это чувствуют. И нам необходимо двигаться в этом направлении. Нужна организация. Русская фашистская партия, а не эти шуты гороховые, отставной козы барабанщики.

Старуха продолжает плясать. Ее сын, облепленный наложницами, хлещет водку. Николай Меркулов больше не смотрит на них.

Он не был уверен, что видел именно ее. Все-таки, когда он уехал из Японии, она была ребенком. А тогда он нередко бывал в доме ее приемного отца, и знал ее историю. Маленькая маньчжурская принцесса, сколькитоюродная сестра (или племянница? Не понять, родство слишком дальнее) императора Пу И, получавшая идеальное японское воспитание, должна была сыграть свою роль в далеко идущих планах господина Кавасимы.

Так же, как он сам.

Тогда он еще этого не понимал. Но девочку было жалко. Он рос в большой семье, умел ладить с младшими. Ее учили фехтованию, он немного занимался с ней в додзё, хотя предпочитал огнестрельное оружию мечу. Рассказывал ей занятные истории. У них были добрые отношения, несмотря на разницу в возрасте.

Потом он уехал. А потом ее имя стало появляться в газетах. Сначала это ее официальное заявление, что она отказывается от женской участи, хочет жить как мужчина и в этом качестве послужить своей стране. Публикации все больше попадались скандальные. Мелькали ее фотографии. В том числе пару лет назад - свадебная. Вопреки ее заявлению там она была в пышном подвенечном платье по последней западной моде. Кавасима Нанива все-таки добился того, чтоб она исполнила предписанную ей роль - выдал ее замуж в семью своего маньчжурского союзника. Но, похоже, это был последний раз, когда Кавасима решал за нее. Теперь она нашла новые объекты служения.

Сколько ей сейчас? Двадцать два, двадцать три? Если он, конечно, не ошибся, и видел именно ее.

- Датэ-доно?

Голос раздается в сумрачной тишине чужого поместья. Женский голос, не детский, которого он подсознательно ждал. Но теперь, по крайней мере, он знает, что это она.

- Ты разве не слышала, Ёсико-тян? Теперь меня зовут по-другому. Или ты тоже предпочитаешь другое имя?

- Какое? На фамилию Айсингеро я не претендую. А с мужем я в разводе, если ты не в курсе. Впрочем, брак все равно был фиктивный...

- И ты теперь работаешь на Танака Рюичи.

Она достает из серебряного портсигара пахитоску, щелкает зажигалкой. Огонек выхватывает из тьмы тонкое лицо, скуластое, узкоглазое, с острым носом. Она вовсе не красавица, какой именует ее бульварная пресса. Она больше, чем красавица.

- У тебя устаревшие сведения, разведкой в Маньчжурии теперь руководит генерал Доихара.

- Но для тебя ничего не изменилось. И ты выполняешь здесь задание.

- По заданию, по желанию... какая разница? Но скажи мне, стоило ли отказываться от княжеского имени, чтобы стать братом Собачьего генерала?

О да, ее не спрашивали, стоит ли менять имя императорского рода на фамилию японского шпиона. Датэ Дзюнноскэ, потомок Датэ, потомок Фудзивара, сменил имя добровольно. И хотя на этот путь его, как и Ёсико, толкнул Кавасима Нанива, теперь он шел туда, куда хотел сам.

- Нет иной возможности стать своим. По-настоящему своим, не по заданию, не знаю, понимаешь ли ты.

Она уже не ребенок, которому он рассказывал сказки и семейные предания. Но она по-прежнему слушает внимательно, как и подобает отличному агенту имперской разведки. Однако он говорит с ней не как с агентом Квантунской армии.

Японский княжич, ставший китайским бандитом и маньчжурская принцесса, ставшая японской шпионкой. Возможно, она способна понять. И он, чего совершенно от себя не ожидал, рассказывает о своих надеждах. О создании государства, где вся эта мешанина народов может жить вместе. А помочь в этом он может, только став своим, не чужаком, пусть даже честным разбойником.