Мой чужой король

Теперь можно было рассмотреть искринки льда в его черной радужке.

Я молчала. И контролировала свое дыхание, стараясь не показать, как я боюсь. В конце концов, я знала, на что шла.

Он тоже молчал… и вдруг резко подошел к креслу и бросил в меня простое платье, которое стянул этой ночью.

— Оденься.

Что ж… хотя бы мой труп не будет голым.

Ворон одеться даже не пытался. Продолжал смотреть на меня с непроницаемым выражением лица, размышляя.

Я натянула измятый и несвежий наряд и встала еще прямее. Не знаю, чего он ждал — того, что я встану на колени и буду умолять его о пощаде, что разрыдаюсь или применю какие-то женские штучки…

Я — дочь короля. И не буду унижаться. Тем более, что я знала, что будет, если я не справлюсь — и что будет, если справлюсь. Практически один результат с крохотной вероятностью выжить.

Что ж, раз не умер он… значит, умру я.

Чужой король хлопнул несколько раз в ладоши, и в шатер шагнуло двое стражников.

— В клетку, — сказал Ворон холодно.

Стражники беспрекословно встали по обеим сторонам от меня и дали знак, чтобы я выходила.

— А почему не сразу на плаху? — скривилась. Не видела смысла отстрачивать свой конец.

Но король вдруг усмехнулся, жестко, беспощадно и сказал то, от чего я заледенела больше, чем от всякого колдовства.

— Ну как же я могу убить свою невесту?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПУТЬ НА СЕВЕР.

ГЛАВА 1

За лунный месяц до событий пролога

Свист рассекаемого воздуха, и лезвие входит в дерево по рукоятку.

От повторного броска меня отвлекает тихий голос Дага, моего обережника.

— Отец зовет вас.

— Сейчас?

— Да.

Странно.

С отцом мы разговаривали во время завтрака, на котором присутствовали — кроме меня — только сводные братья. И вряд ли он стал бы удерживать какие секреты.

Но кивнула, подошла к морщинистому стволу и дернула ручку на себя, а потом внимательно осмотрела лезвие и вытерла его мягкой тряпицей.

Король Бранд Асвальдсон Яростный считал меч и топор неподходящим оружием для девиц, потому мне было позволено освоить лишь стрельбу из лука и бой на ножах — но то и другое мастерство я постаралась довести до совершенства.

Мы поспешили по узкой тропинке к крепостной стене и зашли в боковую дверцу, спрятанную за каменным выступом.

С некоторым сожалением я оглянулась на багряный лес в клочьях тумана, который не рассеивало даже яркое солнце. Не позови меня Дага, проторчала бы там до ночи — предпочитала общество деревьев людям — а потом быстро пересекла внутренний двор, крытую галерею и по винтовой лестнице поднялась на внутреннюю стену, через которую можно было попасть в западное крыло. Отец, если не выезжал на охоту или за очередной победой, проводил время, как правило, именно там, в малом зале — вместе со старшими сыновьями, воинами, вином и смазливыми служанками.

Эта крепость принадлежала уже нескольким поколениям правителей земель, а потому несколько раз расширялась и достраивалась, не зная огня и разрушений. Чем дальше были от нас войны, чем сильнее власть тех, кто вел свой род от Хродмара Хромого, чем дольше одна семья владела этим местом, тем больше требовалось дополнительных пристроек, больше оседало тех, кто владеет разными ремеслами, требовалось больше слуг и припасов.

Семья…

Усмехнулась.

Людей, которые меня воспитали, я не могла назвать семьей.

Спрыгнула на площадку башни, преодолела еще несколько пролетов, теперь уже вниз и остановилась, наконец, перед массивной дверью.

Мне не было необходимости выравнивать дыхание или успокаиваться: я привыкла сохранять маску невозмутимости на лице и держать спину ровной в любых обстоятельствах. Маленькой я могла легко расплакаться от обидных слов и прозвищ, от непонимания, за что меня так не любят, но с каждым годом невидимые доспехи делались все толще, а когда подросла, то стала отвечать. И жестко.

На меня пытались жаловаться, но отцу дела не было до домашних разборок, напротив, то, что я научилась стоять за себя, заставило его присмотреться ко мне внимательней. И пусть не зауважать, но задуматься, что я могу быть полезна чем-то еще, кроме принадлежностью к женскому полу.

Даг, все это время следовавший за мной, открыл дверь, но сам остался снаружи. Я удивленно повернулась к нему, а обережник кивнул.

Его поведение стало понятным, когда я шагнула в зал. Кроме отца и нескольких приближенных ярлов здесь больше никого не было — а значит разговор будет серьезным.

— Подойди.

Неторопливо двинулась вперед, стараясь ничем не выдать беспокойства. Еще благодушный за завтраком, отец выглядел мрачно. Он единственный сидел на искусно вырезанном кресле, и то и дело запускал руку в длинные, черные с проседью волосы, что говорила о крайней степени напряжения.

Возле него расположились хмурые наместники. Каждого из них я знала как верного воина, достойного уважения. Каждый владел собственной крепостью и отрядом — и то, что они собрались сейчас все вместе, было дурным знаком.

Дверь снова открылась и зашли мои сводные братья. Старший, Одд, был как всегда бледен и выглядел так, будто его посадили на кол. Он встретил меня неприязненным взглядом и не удержался от вопроса: